Потом наступило время пикника, и слова вдруг оборвались, оставив меня в волнении и недоумении, потому что читать больше было нечего. Перебирая клочки, оставшиеся от оторванных страниц у корешка дневника, я находила то здесь, то там ничего не значащие слова, сохранившиеся на этих клочках. А одно слово имело смысл — оно стояло само по себе в самом низу одной из оторванных страниц. Слово «маска».
Я сидела с открытой книгой на коленях, пытаясь отдернуть завесу тайны. Но перед моими глазами клубился туман, и что-то во мне сопротивлялось воспоминанию. Я видела тогда что-то настолько ужасное, чего такой маленький ребенок не мог вынести, и все мои защитные силы все эти годы стояли на страже, чтобы воспоминания не всплыли в моей памяти. И завеса не колебалась. Только время от времени как будто сквозь щель я видела проблеск прошлого. Хуан помог мне больше всех остальных, и мне нужно пойти к нему снова, но мой опыт истощил его силы, и теперь я должна буду вести себя более мягко.
Что же было связано с маской?
Я подошла к коробке, которую оставила на кровати, и взяла оттуда бирюзовую маску. Я уже немного к ней привыкла и не испытывала такой бурной реакции, такого ужаса. Но я знала, что эта маска означала для меня какую-то сильную боль, она была молчаливым криком.
По внезапной прихоти я отнесла ее к туалетному столику, который когда-то принадлежал моей матери, и села перед зеркалом. Не совсем твердыми руками я взяла маску и поднесла к своему лицу. Через узкие щели из бирюзы и серебра я смогла различить в зеркале маску и мои собственные темные волосы над синей полосой. Я опять вздрогнула от ужаса. Маска была само зло. Оно заключалось в ней. Округленный рот выкрикивал мне ругательства. Я была уже не я. Я была жертва, на которую было направлено зло. Я была преследуемой.
Я вздрогнула, услышав позади себя голос Сильвии.
— Твоя дверь открыта, можно мне войти? Кларита сказала, что ты у себя.
Я посмотрела на нее в зеркало через узкие прорези в маске и мгновение мне казалось, что я не смогу шевельнуться. Потом я сняла маску, положила ее на поверхность стола из розового дерева и, обернувшись, посмотрела на Сильвию. Я все еще не могла говорить.
Она восприняла мое молчание за приглашение и вошла в комнату.
— Ты бледна, как мел. Ты что, испугалась привидения?
Она протянула руку и взяла маску.
— Наша детская забава, — тихо сказала она.
— Кларита сказала, что в тот день, когда погибла моя мать, меня нашли с этой маской в руках, — сказала я ей.
