Алеку приснилось, что он сидит за огромным столом в каюте своей роскошной яхты водоизмещением двадцать тысяч тонн, только что бросившей якорь в Баглтаунском канале. Сквозь стекло иллюминатора видно, как боцман Монти Картрайт покрикивает на команду. Но вот открылась дверь, вошел Рыжий Уоллес в тельняшке, шаркнул ногой и поклонился.
— Алек, — сказал он.
— Какой я тебе Алек! Я адмирал Боуден, — процедил Алек и выставил Рыжего за дверь одним мановением руки.
Но Рыжий уперся и крикнул:
— Алек!
Алек опять махнул рукой, но Рыжий кричал все громче и громче.
Тут Алек проснулся и услыхал, как мама стучится в его дверь:
— Алек! Уже полдевятого!
— ПОЛДЕВЯТОГО?!
В подобных случаях Алеку хотелось превратиться в осьминога. Ботинки надеваешь одной рукой (то бишь щупальцем), брюки — другой, умываешься — третьей, мажешь масло на хлеб — четвертой, складываешь книжки — пятой, завязываешь галстук — шестой, а на двух оставшихся щупальцах бежишь по Стейшн-роуд. Мистер Джеймсон, учитель биологии, как-то рассказывал, что осьминог соображает не хуже человека. Если бы осьминоги жили не в океане, а на земле, людям пришлось бы несладко.
Одеваясь на ходу, Алек спустился вниз. Он взял свой завтрак и выскочил на улицу — рубашка не заправлена, шнурки развязаны, сумка болтается из стороны в сторону. Алек сбежал к подножию холма, свернул направо, к Стейшн-роуд, и был уже у железнодорожного моста, когда вдруг застыл на месте, пораженный ужасной мыслью. Он забыл банку. Забыл банку? Да как же так, Боуден? Да так уж, знаете ли, вышло. Немедленно отправляйся назад! Да вы что, ведь скоро девять!
Ничего не поделаешь. Возвращаться нельзя. Свистка судьи еще не было, а несчастья уже отыграли у удач одно очко.
Абу Салем, которому бы сейчас в самый раз творить одно чудо за другим, сладко спал в — своей жестяной колыбельке и видел счастливые сны из багдадской жизни. Беда, да и только! Как жить дальше?
Эти слова Алек, должно быть, произнес вслух, потому что газетчик, стоявший у входа на станцию, отозвался:
— Ничего, парень, стукнет тебе десять лет, сразу легче станет.
Алек еле успел на линейку и встал в самый конец. Прямо перед собой он увидел широченные плечи Рыжего Уоллеса. Уоллес уже входил в школу. К счастью, хоть они и одногодки (смех, да и только — ведь Рыжий чуть ли не в два раза выше Алека!), но учатся в разных классах.
По дороге Алек забежал в кабинет истории и отдал сочинение мистеру Блейквеллу, который приветствовал его такими словами:
