– Вы что, снова решили выступить в роли няньки, мисс Летти? Честное слово, это уже становится утомительным.
Этого Джессалин стерпеть не могла. Ответив ему не менее свирепым взглядом, она сказала:
– Ну что ж, прекрасно. Только если вы заблудитесь или обвалившиеся крепления проломят вашу упрямую голову, можете не рассчитывать, что я брошусь вам на помощь.
Его рот скривился в улыбке, которая, по сути, улыбкой не была.
– Я никогда ни на кого не рассчитываю. Это избавляет меня от массы разочаровании.
Снова наклонившись, он извлек из мешка инструменты – тяжелый металлический бур и дрель. Джессалин смотрела на его широкие плечи и ненавидела их лютой ненавистью. В этом человеке не было ни одного качества, которыми, как ее учили, должен обладать джентльмен. Ни галантности, ни доброты, ни сострадания. Одним словом, ничего хорошего.
Последним на свет божий был извлечен моток веревки. И несмотря на гнев, Джессалин вдруг очень захотелось обвязаться этой веревкой. Не только для того, чтобы не пустить его в шахту – но чтобы навсегда привязать к себе.
Трелони поставил ногу на верхнюю ступеньку лестницы и со словами: «Я вернусь примерно через час» – исчез в черной дыре.
Несколько минут Джессалин следила, как постепенно удаляется желтый огонек, а потом и он пропал из виду.
Джессалин сидела на краю тропинки, свесив ноги с утеса. Далеко внизу плескалось зловещее море. Сплошные серые тучи низко нависали над головой, а завывания ветра в скалах напоминали платные рыдания плакальщицы на похоронах.
Трелони спустился в шахту уже по меньшей мере час назад. Но ведь он сказал «примерно через час», а значит, волноваться рано. Джессалин ждала, проклиная его за то, что он не назвал более точное время, мысленно обзывая его самым упрямым и высокомерным болваном, какого когда-либо носила земля. Но и себя она не жалела. Надо же быть такой рохлей – не настоять на том, чтобы пойти с ним!
Ее неотступно преследовали мысли о всевозможных несчастьях, которые могли с ним произойти. Ведь рудник очень старый. Крепления наверняка давно прогнили. Как знать, не обвалилось ли одно из них и не лежит ли он там внизу, погребенный заживо под толщей земли. Кто-то нарисовал ему план. Прекрасно. Но кто поручится, что план точен? Ведь рудник – это настоящий лабиринт, в переплетениях однообразных темных ходов так легко заблудиться.
Волны с глухим шумом разбивались об утесы – начинался прилив. Откачивающий воду насос давно бездействует – значит, нижние ходы обязательно заливает водой, причем очень быстро. Пока рудник работал, там утонуло шахтеров больше, чем погибло от обвалов. Перед мысленным взглядом Джессалин проносились жуткие картины. Вот лейтенант лежит придавленный обвалившимся креплением, беспомощный, а холодная вода все прибывает, заполняя рот, легкие, медленно убивая его…
