Она взглянула ему в лицо. И как всегда в таких случаях, ее грудь почему-то сжалась.
– А как это работает?
– Ну, как бы объяснить попроще…
– Как можно проще, – рассмеялась Джессалин.
– Хорошо, постараюсь. Вода в котле нагревается, пока не начнет превращаться в пар. Пар из котла поступает в цилиндры. – Он показал на пару одинаковых толстых труб, прикрепленных к котлу: – В цилиндрах пар расширяется и начинает двигать поршень – такой толстый стержень, наподобие молотка, – который, в свою очередь, двигает рычаг… вот эту металлическую штуку, она идет от цилиндра к одному из больших передних колес. Ну а тот уже вращает колесо.
Джессалин широко улыбнулась и подняла на него сияющие глаза.
– Это просто замечательно!
К огромному изумлению Джессалин, на смуглых щеках Трелони появился тёмный румянец. Она и подумать не могла, что его можно чем-то смутить. Хотя, наверное, до сих пор его не часто баловали похвалами.
– А отработанный пар выходит через трубу, – закончил он, избегая ее взгляда.
Трелони потянулся к рычагу, и его рука на секунду прикоснулась к груди Джессалин. Сердце девушки замерло. Он отдернул руку, словно прикоснулся к раскаленной топке, а ее грудь все ощущала прикосновение.
Когда Трелони наконец заговорил, его голос звучал резко.
– Будет лучше, если ты поедешь в тендере.
И прежде чем Джессалин успела возразить, он легко приподнял ее и буквально втиснул в узкое пространство между бочкой с водой и угольными корзинами. В ту же секунду чудовище ожило и, изрыгая пар и дым, двинулось вперед, подпрыгивая и дергаясь, словно гигантская саранча. Оно ворчало, пыхтело, хрипело, грохоча по металлическим рельсам навстречу восходящему солнцу, которое отбрасывало розовые тени на поля пшеницы и ячменя. Джессалин казалось, что ее сердце бьется в такт с равномерным движением поршня. Придерживая шляпку, чтобы не сдуло ветром, она громко смеялась. Конечно, на лошади гораздо быстрее, но это совершенно несравнимые вещи – ведь они ехали на небывалой, никем никогда не виданной самоходной машине.
В клубах пара проплыли каменные стены Ларкхейвена. Джессалин даже показалось, что она видит на террасе бабушку, но, прежде чем она успела помахать рукой, они пронеслись мимо. Паровоз перевалил холм и начал набирать скорость на спуске. У самого основания холма поперек рельсов стояла груженная сеном телега. Обалдевший от ужаса крестьянин тупо смотрел на паровоз.
Трелони заорал, и это привело в чувство крестьянина. Но не осла. Сколько хозяин ни колотил его палкой, проклятое животное и не думало двигаться с места.
