Это Кларенс знал наверняка. Такой была сестра его матери. Да и сама мамаша готова была пойти на все, лишь бы именоваться любовницей милорда.
Внезапно он почувствовал на себе пристальный взгляд серых глаз. Огромных глаз, видевших так много и в то же время не замечавших главного.
– Почему ты ненавидишь его? – спросила наконец Джессалин.
Кларенс отвел взгляд. В последнее время он все чаще ощущал странную пустоту внутри, мучительное чувство невосполнимой потери. Как будто потеря невинности угрожала ему.
– Я просто не хочу, чтобы ты страдала, – выговорил он, помолчав.
– Тогда не заводи таких разговоров. Я не хочу говорить о нем с тобой.
Кларенс посмотрел на Джессалин, на упрямо вздернутый волевой подбородок. И в который раз задал себе вопрос: что же в ней так притягивает его. Ее не назовешь красивой. Даже хорошенькой. Волосы рыжие, рот слишком велик, слишком высокая, слишком широкая в кости, слишком неуправляемая… Ее всегда было слишком много. Но он никак не мог забыть ее мягкие, теплые губы со слабым привкусом эля, который они вместе пили на ярмарке. В мечтах он не раз вновь целовал их.
Но Кларенс боялся, что если он попытается сделать это наяву, Джессалин просто отвернется. А этого ему не перенести.
Перси весь день безуспешно пыталась вздремнуть на прогретом солнцем кухонном пороге, но котята все время тормошили ее. Они ползали по ней, покусывали за уши и тыкались мордочками в живот в поисках соска. Время от времени Перси лениво вытягивала лапу и отпихивала кого-нибудь из своих назойливых отпрысков.
Из кухни вкусно запахло сметаной, послышалось равномерное гудение маслобойки. Перси встала, выгнула спину дугой, лениво потянулась и направилась в дом. Не отставая ни на шаг, котята потрусили следом. И только самый маленький отстал – ему никак не удавалось перевалить неуклюжее тельце через порог.
Это был тот самый последыш, который выжил исключительно стараниями Джессалин. Она назвала его Наполеоном, потому что он, несмотря на маленький рост, оказался весьма задиристым и не упускал случая потрепать своих более крупных братьев и сестер. К сожалению, огромная чайка не знала, что этот маленький рыжий комок пуха носит имя человека, который когда-то был хозяином Европы. Не знала она и того, что в малыше души не чает молодая хозяйка дома. Чайка заметила легкую поживу и решила не упускать случая.
Джессалин, прислонившись к изгороди, наблюдала, как Майор приучает Надежду Летти. Тот действовал умело, не торопясь: сначала дал лошади понюхать мягкую кожу, потом потер уздечкой шею и за ушами. Но чуть он попытался накинуть уздечку на морду, лошадь испуганно шарахнулась. И как раз в этот момент ленивую тишину летнего дня нарушил пронзительный вопль.
