– В чем дело?
– Это моя дочь. Но мне кажется, она мертва. Девочка была худенькая, изящная, лет двенадцати; к белокурым волосам липли кусочки тенет.
– Неправда, она по-прежнему жива.
Уверенность подтвердилась, когда Найл прощупал ей ум. Удивительно: ребенок, казалось, находился в полном сознании. Секунду Найл подозревал, что девчушка притворяется, но затем понял, что хотя она слышит все, что происходит в комнате, тем не менее не может шевельнуть ни ручкой, ни ножкой.
Тут неожиданно вскрикнула девушка в желтом платье:
– Он просыпается!
Веки у Айрека подергивались скорее как от нервного тика, чем от глубокого сна. На секунду подергивание прекратилось. Затем грудную клетку расперло от глубокого вздоха, и тут паренек яростно тряхнул головой, словно кто-то шлепнул его по щеке. Миг, и он, открыв глаза, ошарашенно огляделся вокруг. Симеон стоял с оторопелым выражением лица.
– Айрек, – ласково сказала девушка. – Ты меня узнаешь?
Паренек слабо улыбнулся и кивнул.
– Квинни.
– Уму непостижимо, – только и сказал Симеон. – меньше пяти минут прошло. Прошу, не надо… – последние слова были обращены к девушке, схватившей его за руку и покрывающей ее поцелуями. – Вот кого надо благодарить, – он указал на Найла, – это он принес противоядие.
Раздался заполошный крик; опять эта, сорокалетняя. Выскочив из-за стола, где сидела со всеми остальными, она бросилась Симеону в ноги.
– Прошу тебя, дай это моему мужу! Заклинаю именем великой богини…
Симеон зарделся от смущения, когда женщина попыталась обнять его за ноги.
– Прошу вас, поднимитесь, матрона. Я сделаю все, что в моих силах, для каждого.
– Обещай прежде всего мне. Обещай, что дашь ему. Симеон глубоко вздохнул; Найлуна секунду подумалось, что сейчас сорвется. Но он сказал:
– Хорошо, матрона. Но прошу вас, поднимитесь и обещайте, что будете вести себя прилично.
– Клянусь! – В глазах появилось расчетливое выражение. – Но ты дашь ему сейчас же, ладно?
– Ладно.
Муж женщины был красавец атлетического сложения, очевидно, моложе ее лет на десять. Пауки всегда с вниманием относились к телесному благополучию своего человеческого материала, взращивая его как племенной скот, поэтому в городе полно было мужчин, сложенных как античные боги, и женщин с безупречными фигурами. Для Найла постоянно было печальным откровением вглядываться в их умы и сознавать всю их ограниченность.
Симеон всадил иглу мужчине в предплечье и почти тотчас ее вытащил.
– Ты уверен, что этого хватит? – осведомилась женщина.
