Бородин слушал ее очень внимательно, даже вилку отложил. Задавал вопросы. Качал удивленно головой, восхищался Сашиным бесстрашием. Снова задавал вопросы – словно пытаясь представить, как именно все произошло.
– ...Где? А, значит, здесь у вас балкон, а здесь – столы с этим, как ты его называешь...
– С синтепоном!
– Послушай, но правы твои пожарные – если бы огонь разгорелся, ты действительно оказалась бы отрезанной от выхода! – ужаснулся Бородин. – А этаж какой? Второй? Можно было спрыгнуть в крайнем случае...
– Второй-то он второй, но... Учти, что здание – бывший Дом культуры. Первый этаж – с очень высоким потолком. Там раньше кино показывали, спектакли. На самом деле по метражу наш второй этаж – как обычный четвертый.
– Н-да, уже просто так не спрыгнешь с такой-то высоты...
Мало кто из мужчин, даже очень сильно влюбленных, проявляет такой интерес к чужой жизни. Саша была очарована и растрогана вниманием Бородина к своей особе.
После ужина в ресторане они катались по Москве (машина у пластического хирурга была под стать хозяину – представительского класса, элегантная и мужественная. Внутри пахло кожей, и только!).
Потом наступил момент, когда двое обычно чувствуют себя неловко – а дальше-то что? Но поскольку Бородин был очень мил, а Саша – почти влюблена, то все произошло как-то само собой. Как Виктор Викторович оказался у нее дома, Саша не заметила, да в общем ее никогда не волновали тонкости этикета. Она старалась жить так, как ей хочется – и все.
А сейчас ей хотелось только одного – никогда не расставаться с этим мужчиной.
– Ты живешь здесь одна? – проходя по квартире с бокалом вина (купили по дороге), озабоченно спросил Бородин.
– Да. Одна.
– А раньше?
– Тебя интересует моя личная жизнь? Хорошо, скажу – я была два раза замужем...
– Нет, я не про то! – перебил он. – Мать, отец, братья-сестры... Есть кто-нибудь? – одной рукой он обнял ее за плечи.
– Нет. Я, к твоему сведению, – сирота. Меня воспитывала бабка, да и то не родная, двоюродная... Она уже давно умерла, – призналась Саша.
– О, прости! – вздрогнул он. – Но что же – родители? Где они?
– Лучше не спрашивай. Потом как-нибудь...
– Нет, я хочу знать! – Бородин поставил бокал на книжную полку, повернул Сашу к себе. Его лицо, взволнованное и серьезное, было теперь прямо перед ней.
– Мать у меня – ангел, а отец – дьявол... – пробормотала Саша с тоской. – Но, пожалуйста, не заставляй меня рассказывать эту историю, а то я плакать буду... Я всегда плачу, когда вспоминаю.
