– Всем лечь! – рявкнул рэйнджер, размахивая пистолетом. – Считаю до трех.
– Мы не ляжем, – с вызовом заявил Лариосик.
– Какого дьявола! По инструкции, я имею право открыть огонь.
– Ты сейчас извинишься перед стариком, – огрызнулся Серега. – По-хорошему советую.
– Что? – возмутился инспектор. – Что ты сказал?
– Спрячь свой пистолет, и повторяй за мной «Я очень сожалею, мистер. Этого больше не повторится».
– Я имею право вас арестовать, – пригрозил рэйнджер.
– Йокаламэнэ, – сжал кулаки Серега, опять перейдя на русский. – Я тебе русским языком говорю: Убери пушку, скотина. Иначе звездану тебе по тыкве, и гуд бай Америка. Ферштейн?
– Серый, только без рук, – посоветовал Шурик. Он деловито пытался счистить с куртки грязь. – И ради бога, говори с ним по-английски. Не надо этих излишних германизмов, ни к чему они.
– Вы оказываете сопротивление представителю федеральной власти. Это серьезное уголовное преступление.
– А ты папе губу разбил, – я судорожно обдумывал, что делать дальше.
– Это неправда! Задержанный не выполнил команду.
– А ты вообще-то знаешь, кому ты губу разбил? Папе! Ты понимаешь, что такое для нас ПАПА? Ты всех нас смертельно оскорбил! – на меня снизошло злобное вдохновение. – Почему ты к нему привязался? Хочешь нашего Папу? Скажи, хочешь?
– Черт возьми, – растерялся рэйнджер. – О чем идет речь?
– Тебе разве на совещаниях не объясняли, что сексуальные меньшинства надо уважать? – я почувствовал, что застал инспектора врасплох, и продолжал импровизировать.
– Что здесь происходит? – оторопел страж порядка.
– Нет, это ты нам сейчас ответишь. У вас в службе национальных парков в этом году уже проводили обязательную переподготовку по сексуальной терпимости? Не проводили? Оно и видно! А как же федеральные инструкции?
– При чем здесь? – рэйнджер в недоумении посмотрел на меня, потом на турецкого папу, взгляд его упал на Лариосика, кокетливо состроившего бесстыдную морду. – Боже всемогущий! – инспектор проникся страшной догадкой и закашлялся, подавившись слюной.
– Да, именно, – подтвердил я. – Надо было думать, когда говоришь нашему папе «ложись»! Мы этого так не оставим. Не завидую я тебе. Считай, что карьера инспектора перечеркнута. Вся жизнь насмарку, форму отберут, пистолет тоже, и будешь ты в супермаркете рыбу расфасовывать. Знаешь же, что бывает за некорректное отношение к нашему брату…
– Оh, Shit! – Выругался инспектор. – Откуда же я мог…
– Послушай, давай договоримся: уезжай-ка подобру-поздорову, – ловко перехватил Шурик инициативу. – Ты свою квитанцию выписал? Мы признаем. Удили лишним удилищем. Так что давай квитанцию, и уматывай.
