– Предоставь мне заниматься вашей местной политикой, Мэг. У меня имеются кое-какие возможности.
– Сэр Генри знает, что у меня нет родственников.
Напряженность, возникшая между ними, с каждой минутой возрастала. Виктория оказалась в ловушке. Только Дэвид стоял между ней и допросом Кинли, а возможно, и виселицей.
– Значит, тебе очень хочется быть повешенной? – тихо спросил он.
Виктория, разумеется, не хотела такой участи. Но Дэвид опасен для нее не меньше, чем ее отец.
– Она находится у меня под арестом, – сказал он Кинли. – Я доставлю ее, когда придет время.
Кинли подошел к ней.
– У всех в конце концов развязывается язык, мисс Фаради, – сказал он. – Вы не исключение.
– Кинли, – тихо предупредил его Дэвид. – Советую вам отойти от нее, пока она не поставила вам под глазом синяк.
– А вы не поворачивайтесь к ней спиной. В следующий раз она может не промахнуться, когда будет стрелять.
– Я учту ваш совет.
– Найдите Фаради. – Кинли взял пальто и вышел из комнаты.
Наступила тишина. Красивая блондинка потерла руки.
– Все хорошо, что хорошо кончается, – с удовлетворением сказала она, подбоченившись и взглянув на Рокуэлла. – О чем ты думал, Йен?
– О том, что мы должны делать свое дело, Памела, – ответил Йен и тоже вышел. Виктория не шелохнулась. Заметив, что Дэвид наблюдает за ней, выпрямилась.
– Это городской дом графини Щербинской, – сказал он, представляя Памелу. – Она наша собственная фальшивая персона русского королевского рода, обучавшаяся в консульстве Санкт-Петербурга. Вчера она привезла тебя сюда, чтобы ты могла оправиться от ушибов. В этом городе она – наши глаза и уши. Ничего не ускользнет от ее внимания. – Он взглянул на Памелу: – Не так ли, графиня?
Зашуршав изумрудным шелком, Памела обняла его за шею и прижала губы к его уху.
– Скажи мне, чтобы я не беспокоилась, когда тебе будет немного одиноко там, на холме, Дэвид.
Виктория была сыта их маленькой любовной сценкой. Едва сдерживая слезы, она вернулась в спальню и захлопнула дверь. Она не понимала, почему ее это задело, но знала, что никогда больше не станет смотреть на звезды и думать о том, что сделал Дэвид со своей жизнью, после того как покинул Индию, или о том, с кем он занимается своими делами или с кем развлекается. Она никогда не станет думать о том, что он может кого-то полюбить. Ее это больше не интересует.
Несмотря на его высокие принципы, он по-прежнему оставался лицемером. Для него, опытного шпиона, жизнь была игрой в шахматы. А Виктория оказалась еще одним шахматным ходом, когда он ловко довел до конца игру, которая должна была закончиться девять лет назад.
