— А разве на земле есть восемнадцать королевств? — спросил малознакомый гость.
Он снова спросил в никуда, и ему снова не ответили.
Шурка Петров кинулся к телефону и стал звонить лучшему специалисту. Все с надеждой смотрели на его лицо. Шурка был похож на добродушного сатану.
— Занято, — сказал Шурка. — Поздравляют, наверное. Со всего мира звонят.
— А между прочим, неудобно, — сказала вдруг Шуркина жена. — Звонить старому человеку среди ночи и отсылать его на другой конец Москвы. Не так уж мы его хорошо знаем, и не такие уж у нас отношения.
— Но если от этого зависит жизнь человека, — возразил хозяин, как бы оказывая на Шурку давление.
— Между прочим, в Склифосовского свои специалисты, — сказала Шуркина жена, — и, посылая своего, мы как бы оказываем недоверие им. Это даже неэтично.
— Но если внутренние специалисты будут знать, что Рудик не с улицы, они совершенно иначе к нему будут относиться, — сказала некрасивая подруга. — Это человеческая психология.
— Так все с улицы. Отделение дорожных травм, — компетентно заявил Эдик.
— У врачей своя психология, — заметил дальний родственник. — Они во всех случаях сделают все, что от них зависит.
— Но что же делать? — в отчаянье спросила хозяйка.
— Мы ведь не можем ничего не делать!
— Надо позвонить в Склифосовского, навести справки.
— Звони! — приказали Шурке, поскольку он сидел возле телефона.
— А куда звонить?
— Узнай по ноль девять.
— Что — по ноль девять?
— Ну, спроси сначала институт Склифосовского. Потом спроси отделение травматологии, — руководил Эдик. — А потом позвони туда и узнай конкретно про Рудика.
Шурка стал звонить ноль девять.
— Занято, — сказал он. — Поздравляют, наверное.
— В справочном не поздравляют.
— Почему? Что там, не люди?
По телевизору объявили Аркадия Райкина.
Все отвернулись от Шурки и стали смотреть на экран.
— Иди в другую комнату, — попросила его жена. — Ты нам мешаешь и отвлекаешься сам.
Шурка взял аппарат и, волоча за собой шнур, поплёлся в другую комнату.
— Давайте ешьте! — распорядилась хозяйка. — Баранину можно есть, только пока она горячая. А то потом жир стекленеет.
Все подвезли свои стулья к столу и во мгновение растащили баранью ногу по тарелкам.
Какое-то время было тихо.
— Как ты делаешь ногу? — спросила Шуркина жена.
— Я её вымачиваю в лимоне.
— А я в уксусе.
— Уксус это не то. Уксус — химия.
— Я понимаю диких зверей, — сказал Эдик, обгладывая кость. — Я иногда жалею, что у меня язык не такой, как у волка.
— А какой язык у волка?
