— И очень хорошо.
— Женя! — Федя приложил руку к сердцу. — Я старше тебя, у меня опыт… Я уже про эту бабу все понял. Я тебе все про твою жизнь могу рассказать; ты с работы вернёшься, устал как черт, так она тебя домой не пустит. Приведёшь товарища, сядешь поговорить, так она нос воротит! Детей от тебя будет прятать, будто ты Гитлер… А ещё я тебе скажу: она на тебя в прокуратуру на принудлечение подаст. Не ходи, Женя! Мой тебе совет — не ходи!
— Она не такая, — возразил Никитин. — Она нам обрадуется. Мы сейчас придём и скажем: «Здравствуйте, нам без вас одиноко». Она скажет: «А мне без вас». Мы скажем: «А мы вам духи принесли. Подарок из Франции».
— Фига мы ей принесём, — отредактировал Федя. — Духи-то в пинжаке остались. Ты же их в пинжак засунул. На сей раз Федя звонил в квартиру Гусаковых, и на сей раз ему отворила Изабелла — в вельветовых брючках. Изабелла серьёзно отличалась от бабушки в платочке, она текла в совершенно другом возрастном коридоре и совершенно другого хотела от жизни. Но Федя не заметил никакой разницы.
— Опять я, — сказал он. — Там в пинжаке Женька духи забыл. Принеси, пожалуйста.
— Какие духи? Какой Женька? — Изабелла с недоумением глядела на Федю.
— Ну, который гриппом заболел. Я ж тебе говорил. Давай неси, пожалуйста. А то нас там баба ждёт.
— Ничего не понимаю, — созналась Изабелла. — Я вас первый раз вижу.
— Может, скажешь, что я тебе пинжак не давал?
— Не давали.
— Ясно, — мрачно сказал Федя, повернулся и побежал вниз по лестнице.
Изабелла пожала плечом, закрыла дверь и прошла в комнату.
Гусаков сидел за столом и печатал на иностранной машинке.
— Кто там? — спросил он, не отрываясь от дела.
— То ли пьяный, то ли ненормальный.
В дверь снова позвонили.
— Опять, — сказала Изабелла. — Иди сам открывай. Я его боюсь.
Гусаков снял очки, положил их на стол и неторопливо пошёл навстречу незваному гостю.
Отворил дверь.
В дверях стоял Никитин, всклокоченный и без пиджака.
Галстук был круто сдвинут набок, рубашка вылезла из штанов. Из-за его плеча выглядывал плюгавый мужичок, были видны только его кепка и один глаз.
— Женя? — удивился Гусаков.
— А говорила: нет дома, — уличил Федя Изабеллу. — Все время врёт.
— У меня к вам серьёзный разговор. Разрешите? — спросил Никитин.
— Ну… вообще-то я занят.
— Мы на секундочку, — пообещал Никитин. — Пошли, Федя!
Все вошли в комнату.
Диковинные ключи не произвели на Федю никакого впечатления.
— Ну, так слушаю вас, — сказал Гусаков, садясь в глубокое кожаное кресло.
