— А Кошелева куда?
— На пенсию. Или на повышение.
Гусаков посмотрел на жену, вернее, сквозь жену, обдумывая предложение.
— А не рано? — усомнился Гусаков.
— Человек все должен получить в этой жизни своевременно. Пока ему этого хочется. Вон на Кубе, все министры молодые.
— Так то Куба, — раздумчиво проговорил Гусаков. — Там климат другой. Там бананы растут.
Никитин тем временем пересёк двор. Решительно вошёл в пятый подъезд. Поднялся пешком на третий этаж. Подошёл к квартире двенадцать.
Постоял. Потом повернулся, так же решительно зашагал обратно.
На углу синими буквами было написано «Синяя птица» и под надписью нарисована птица, но какая именно — непонятно. Никитину было не до птицы. Он вошёл в кафе и спросил официантку:
— У вас нет чего-нибудь немножко выпить? Грамм пятьдесят?
— У нас не распивочная, — высокомерно ответила официантка.
— Простите, а где ближайшая распивочная?
— В магазине.
Очередь в винный отдел была длинная, но текла довольно бодро, и Никитин довольно скоро предстал перед продавщицей Нюрой. На Нюре был синий берет, белый халат, и под глазом — давний, уже выцветший синяк. Может быть, Нюра разодралась с недисциплинированным покупателем.
— Скажите, пожалуйста, а у вас такие маленькие бутылочки есть? — спросил Никитин и, раздвинув большой и указательный палец, показал размер бутылочки.
— Мерзавчики, — подсказали за спиной.
— Да, мерзавчики, — подтвердил Никитин.
— Нет! — ответила Нюра, как бы обижаясь на невыполнимое требование.
— А чуть побольше?
— Чекушка, — подсказали за спиной.
— Да. Чекушка.
— Нет!
— Не задерживайте! — потребовали в очереди. — Тут люди на работу торопятся!
Никитин послушно отошёл от прилавка. Остановился в растерянности.
— Может, скооперируемся? — спросил, подходя, благообразный господин с бородкой, похожий на члена Государственной думы. А может, и бывший член. — Мне тоже не нужно целой бутылки. Возьмём и разольём, кому сколько надо.
Никитин повернулся к Нюре.
— В очередь! — потребовали за спиной.
— Но я же стоял! Ведь я стоял? — спросил Никитин у Нюры, восстанавливая справедливость.
— Как очередь решит, — распорядилась Нюра. Она сама ничего единолично не решала и была как бы частью текучего коллектива, именуемого «очередь».
Никитин махнул рукой на справедливость и встал в хвост.
— Какое безобразие! — привычно возмутился господин с бородкой. — Вот мне надо немножко спирта для компресса. А в аптеке без рецепта не дают…
И тут появился Федя.
На его лице и одежде отчётливо читалась вся его прошлая и настоящая жизнь.
