Тесс кивнула, но прежде чем она смогла достойным образом пригласить его, дворецкий сообщил, что ужин подан.
Еще долго потом вспоминала Тесс этот ужин, потому что, пока Энтони ухаживал за ней в своей задорной, мальчишеской манере, Деймон, сидевший напротив, все свое внимание посвятил исключительно миссис Пентайер.
На обратной дороге домой, в экипаже, разразился скандал.
– Кажется, тебе очень понравились ухаживании моего кузена, – сердито выговаривал он. – До сих пор я еще не видел тебя в таком прекрасном настроении.
– Значит, знаешь ты меня очень плохо, – резко отвечала она. – Я делала такой вид лишь из вежливости. На самом деле я была вне себя от того, что ты так бесцеремонен и так быстро после нашей свадьбы публично продемонстрировал, как мало она для тебя значит. Да, да, я имею в виду то, как ты жеманничал с миссис Пентайер.
На это он не сразу ответил, а было слишком темно, чтобы увидеть, просто ли он задумался или разозлился из-за ее вмешательства в его личную жизнь.
И лишь когда экипаж остановился перед домом, он медленно произнес:
– Ты еще слишком молода, дорогая. Как-нибудь, когда ты повзрослеешь, ты поймешь, что я миссис Пентайер многим обязан.
Тесс пыталась найти слова, чтобы убедить его, что она намного взрослее, чем казалась ему. Во всяком случае, достаточно взрослая, чтобы выполнять требования, которые мужчина может предъявить к женщине. Но не вымолвила ни слова.
И вновь надежда затеплилась в ней, когда он провожал ее по лестнице. В дверях своей спальни Тесс обернулась к нему.
– Деймон, – прошептала она, – ты не хочешь… не могли бы мы…
Однако увидела перед собой холодную маску. Это был лик незнакомца. В отчаянии Тесс уронила свечку, которую держала в руке, на каменный пол, и та потухла. От этого мужчины, который оставался ей таким же чужим, как и в первый день, забилась она в темное уединение своей комнаты и упала на кровать, сдерживая рыдания, а маленькая собачонка, впрыгнув к ней и поскуливая, лизала влажным язычком ее щеку.
Выйдя на следующее утро из своей комнаты, Тесс, как обычно, направилась к лестнице.
В этот момент она услышала недалеко от себя тихий вздох, который настолько соответствовал ее собственному угнетенному состоянию, что она невольно обернулась. Она вглядывалась туда, откуда раздался звук. Там, в темноте коридора, находилась большая деревянная дверь, которую Мальвина всегда держала закрытой, – вход в башню. И если ей не изменяли глаза, там вырисовывались контуры человеческой фигуры. В сумеречном свете не видно было туловища, но ей показалось, что это существо – а что еще это могло быть – носило большой капюшон.
