– У, жадоба! – рассердилась я. – Очень нужен твой паршивый шарик! Я только хотела хорошенько рассмотреть его. Раскрой руку!
Сынок остался глух к моей просьбе, он засунул сокровище обратно в карман и похлопал по нему, чтобы убедиться, что его чудо в целости и сохранности. Потом, словно в нем проснулись угрызения совести, раскрыл правый кулак.
– Хочешь, сыграем? – предложил он.
Я высыпала все мраморные шарики, какие выиграла на днях у Кертиса Гендерсона. Сынок с презрением поморщился.
– Это все, что у тебя есть?
– Все, что мне понадобится, – ответила я, уверенная, что через три хода три из его мраморных шариков будут мои.
– И у меня есть один, – объявил Малыш, прибавляя четвертый шарик к моей кучке. – Чур, один удар мой, – добавил он.
– Лучше спустимся сюда, – сказал Сынок, спрыгнув на землю. – На крыльце слишком широкие щели между досками.
Все, кроме Стейси, тоже спрыгнули. Он остался на крыльце.
– Ты что, не будешь играть? – спросила я его.
– Нет, я возвращаюсь в дом.
Меня это просто взбесило. Еще год назад Стейси бы как миленький соскочил на землю, чтобы играть в шарики, а теперь, когда ему стукнуло тринадцать, он так изменился, что совсем редко снисходил до игры с нами. Мама сказала, это потому, что он становится мужчиной, ему полагается меняться, и я тоже буду меняться. Не знаю, может, и так, только мне все ото не нравилось, лучше б ни он, ни я никогда не менялись. Но, наверное, так полагается в жизни, чтобы все менялось. Не знаю, не знаю, только была б моя воля, я бы навесила на время железный замок, чтоб оно остановилось.
– Стейси сильно переживает, да? – высказался Сынок.
Оп знал – впрочем, как и все, – что Стейси больше других дружил с Т. Дж. Эйвери. Последние годы Стейси был не только лучшим, но, пожалуй, единственным его другом. Хотя многие, и я в том числе, не были без ума от Ти-Джея, Стейси всегда оставался ему другом, пока прошлой весной по вине Ти-Джея мама не потеряла работу в школе Грэйт Фейс. Но даже несмотря на это, Стейси не бросил его. В ту ночь, когда был убит Джим Ли Барнет, Ти-Джей прибежал к Стейси, и Стейси помог ему.
– Вы тоже думаете, что беднягу Ти-Джея приговорят к смерти? – спросил Сынок, продолжая машинально помешивать в руке мраморные шарики; об игре все уже позабыли.
Я обдала его холодным взглядом. Я боялась даже думать о Ти-Джее, о том, что может случиться.
– Мы, кажется, собирались играть? – сказала я.
Сынок посмотрел на меня и пожал плечами:
