– Ерунда… Я не раз в сердцах говорила ему похожие слова, и приучила не воспринимать…
– Скажи, – перебил я, – если бы сам Брок все-таки захотел исполнить приказ буквально – ошейник бы ему воспрепятствовал?
– Нет… Но зачем?!! Зачем, скажите мне ради Девственной Матери?!
– Не знаю, сестрица… Наверное, решил, что ему лучше умереть самому, оставив тебя без защиты, – чем погибнуть по твоему приказу и защищая тебя.
2
Еще две лиги мы преодолели в тишине и спокойствии. Или почти в тишине и спокойствии – после двух происшествий на берегу Гронны нападение существа, напоминающего громадную лягушку с отрубленными лапами, показалось легкой разминкой.
Тварь, до нашего приближения маскирующаяся под мирный валун, распахнула широченную пасть, выстрелила языком-арканом… и промахнулась. А при ее способе передвижения – неуклюжими прыжками за счет мгновенного раздувания и втягивания брюха – не стоило пытаться догнать даже пешего. Мы могли расстрелять лже-валун с безопасного расстояния, но не стали терять время.
Дальше двигаться открытыми местами стало невозможно. К дороге с двух сторон почти вплотную подступил лес. Наш маленький отряд пробирался стороной, между деревьями – неторопливо, приноравливаясь к скорости идущих пешком двоих лучников и Изабо. Маньяр предложил сестрице сесть на коня одного из своих солдат, но она отказалась – неудобно, дескать, ехать в мужском седле.
Участок леса, на вид ничем не отличавшийся от прочих, мы далеко объехали по настоянию сенешаля. Мне место не казалось подозрительным – высоченные, редко стоящие сосны, зеленый мох между ними, кое-где ягодные кустики… Добавить бы еще к здешнему мрачному безмолвию пение птиц и жужжание насекомых – и получится самый настоящий, без подвохов, лес, хоть сейчас затевай королевскую охоту. Но спорить с Маньяром желающих не нашлось.
Затем была полянка, где нами попытались подкрепиться существа, напоминающие слизней с крупную собаку размером – слизней, отрастивших громадные зубастые пасти и обретших способность к стремительному передвижению… Затем – новая стая знакомых нам Парящих Клешней, и лучники уже не могли встретить их плотным градом стрел, мне пришлось пустить в ход самобой, а Маньяру – меч, и все равно мы потеряли двух стрелков и трех лошадей… Затем до нас пытался добраться какой-то одинокий обитатель леса, громадный, сотрясающий землю тяжелой поступью; мы его так и не увидели: Изабо, набравшаяся сил после Гронны, ударила одним заклятием, затем вторым – но не по твари, а по земле под ее лапами и по окружающим деревьям, и долго было слышно, как заваленное упавшими стволами существо тяжело ворочается, пытаясь выбраться из вновь образовавшейся топи…
