После этого Альберт повернулся и пошел прочь, его прихвостни поспешили за ним. У двери он остановился и сказал:
– Пошли, Юккер, пощадим этот кружок кройки и шитья.
Я посмотрел на Фрэнка. Он не собирался вставать с пола. Все это время он разглядывал пятна на своем платке, а после слов Альберта посмотрел на меня, догадавшись, что я сейчас сделаю.
В те времена Альберт был довольно красив. Темные волосы, которые он всегда тщательно напомаживал, длинные баки, белоснежные зубы и ясные светлосерые глаза. У него были четкие черты лица и волевой подбородок. Мужчина, сидевший сейчас в кресле за кухонным столом, ничем не напоминал того Альберта. Он был лыс, хотя баки остались; зубы потемнели. Четкие черты лица растворились, морщинистая кожа по цвету напоминала рыбье брюхо. Белки пожелтели, а в углах глаз были красными.
Произнеся мое имя, Альберт изумленно таращился на меня, постепенно осознавая, что Джек Картер действительно жив и стоит в комнате. Когда это наконец-то дошло до него, он начал вставать. Нет, вставать – это преувеличение. Он создал впечатление, будто встает, а в действительности не сделал ни одного движения, которое могло бы дать понять его намерения. Ну, его рубашка лишь немного сморщилась, и все.
Я обошел кухонный стол.
– Не вставай, Альберт, – сказал я.
Он мысленно опустился в кресло. Я разложил металлический садовый стульчик, приставленный к столу, сел и закурил.
Да-а, Альберт выглядел неважно.
– Как поживаешь, Альберт? – спросил я.
– Неплохо, – ответил он. – Неплохо.
Молчание.
– Джек Картер, – сказал он. – Кто бы мог подумать?
– Разве ты не знал, что я в городе?
– Ну, понимаешь ли, Джек, я редко выхожу из дома. – Он постучал себя по груди. – Бронхи. Сижу дома и греюсь. Знаю только то, что мне рассказывает Люсиль.
Я перевел взгляд на сидевшую перед телевизором курчавую женщину.
– Нет, – сказал Альберт, – Люсиль – жена, а это Грир, ее сестра.
Грир продолжала пялиться в ящик.
– Не знал, Альберт, что ты женился, – сказал я.
– Ну… – протянул он. – Ведь так положено, правда? – Он многозначительно улыбнулся. – Человек стареет и больше не может работать.
– Чем ты занимаешься? – спросил я.
– Всем понемногу. Всем, что можно сделать, не вылезая из кресла.
– Тебе повезло, – сказал я.
– Не очень, – возразил он. – Я не сам решил. Врачи приказали. Я тоскую по былым временам.
Молчание.
– А ты, Джек, отлично выглядишь, – сказал он. – Просто замечательно. Слышал, дела у тебя идут хорошо.
– О, оказывается, ты слышал немало, – сказал я.
