Эрик побледнел. Его лицо приобрело оттенок лимонада.
– Знаешь ли, у жены Джеральда все еще сохранились отметины. Должен признаться, места для них выбраны очень разумно.
– Джек знает, – добавил Джок и пожалел о своих словах, потому что я многозначительно посмотрел на него.
– Это она, – сказал Эрик, указывая на девушку на полу. – Это она так захотела. Ты же знаешь, мне велели спрятать ее и запугать, заставить Джеральда поволноваться. А отметины – ее рук дело.
– Конечно, Эрик. Допустим, что это правда. Разве ты не мог остановить ее, а?
– Нет, – ответил он. – Нет, не мог. Там был Лопата-Уэс. Он подбил ее. Я ничего не мог сделать. Честное слово.
– Мы уже поговорили с Уэсом, – сказал я. – Он утверждает, что вы действовали вдвоем.
– Тогда спросите жену Джеральда. Она расскажет.
– Одри, – позвал я.
Одри вошла в комнату. Лицо Эрика стало совсем белым, даже желтизна исчезла.
– Как все было, Одри?
Одри посмотрела на девушку на полу, которая пыталась заползти под стол.
– Вот, – сказала она. – Мне нужна она.
– Да, знаю, – сказал я. – Знаю, что нужна. Но как же правда? Расскажи все. Ведь если Джеральд узнает, что ты была здесь…
– Мне нужна она, – повторила Одри. – Он может смотреть. Или пусть займет ее место.
Мы все взглянули на Эрика. Тот даже не шевельнулся.
– Итак, – сказал я.
Одри села на край письменного стола и вытащила сигарету. Джок и Тед подняли девушку, ловко и быстро раздели ее, усадили в кресло Джимми и привязали поясом от ее же платья.
– Эрик, – взмолилась она. – Пожалуйста!
Эрик продолжал неподвижно стоять там, где мы увидели его, когда вошли в кабинет. После всего мы выпустили его, и с тех пор никто в городе его не видел. Судя по тому, с каким лицом он выходил из кабинета, он намеревался устроить себе долгие-долгие каникулы.
На том и закончилась его карьера. А теперь он стал шофером в моем родном городе. Спокойно беседует со мной. Ничего не боится. Очевидно, он работает на какую-нибудь шишку, поэтому не боится меня. Он чувствует себя дома. А я – из чужаков. Если он знает что-нибудь, если имеет какое-то отношение к смерти Фрэнка – надеюсь, что имеет, – то держится он великолепно. Невозмутимо. Очевидно, он ощущает чью-то поддержку и может позволить себе не трястись. И пить со мной. «Эх, Эрик, – подумал я, – надеюсь, ты поможешь мне. Очень надеюсь».
– Ну, Эрик, – сказал я, – мир действительно тесен, верно?
Он кивнул.
– Забавно, правда: я работаю в Лондоне и лишь изредка приезжаю в родной город, а ты работаешь в моем родном городе, а в своем – не живешь.
