У Пи Джей появилось желание взглянуть на свою грудь, однако она подавила его. Внезапно она почувствовала страшную усталость.
— Искусственную грудь не сравнить с настоящей, — заметила она.
— Это верно. Однако у меня немало пациенток, которые живут с искусственной и не жалуются.
Как он смеет так говорить? Ведь он — мужчина, представитель сильного пола, один из тех, кто боготворит женскую грудь, кто преклоняется перед ней, кто слагает оды в ее честь. И он старается ее успокоить, советует не переживать, если эту восхитительную часть тела отрежут?! Ничего, мол, другую поставят. А мужчины опять будут боготворить ее, и все будет прекрасно. Да как он смеет такое говорить?!
— Думаю, я подожду принимать окончательное решение, — спокойно проговорила она.
Пи Джей и сама удивилась, насколько деловито прозвучал ее голос. Она снова была сама собой — спокойной, сдержанной, бесстрастной женщиной, целиком владеющей ситуацией.
— И еще одно, доктор. Как долго после мастектомии я не смогу работать? Работа в моей жизни занимает важнейшее место.
Слова прозвучали обличительно, словно он был виноват в том, что ей какое-то время придется бездействовать.
Он захлопнул папку и протянул Пи Джей направление.
— Думаю, по крайней мере пару недель.
Пару недель… Что ж, не так уж долго, можно пережить.
— И последнее, доктор, — проговорила она, откашлявшись. — Доктор Рейнольдс сказал, что восемьдесят процентов всех опухолей груди — доброкачественные. Это правда?
— Как правило, да, — ответил доктор, тоже откашлявшись.
Пи Джей, секунду поколебавшись, задала последний вопрос:
— А разве по маммограмме не видно, доброкачественная опухоль или злокачественная?
— Ничего нельзя сказать наверняка, Пи Джей. Это могут показать только результаты биопсии.
Пи Джей сидела в одиночестве в тишине своей гостиной, закутавшись в просторный стеганый халат. Ее знобило, и она изо всех сил пыталась согреться. После посещения врача она поехала в больницу, где сдала необходимые анализы, а затем отправилась домой. Был седьмой час. Из больницы она позвонила Бобу и сказала, что вспомнила о кое-каких неотложных делах, которые необходимо сделать в выходные. Когда он заметил, что дети расстроятся, она почувствовала укор совести, но решения своего не изменила. Она понимала, что ей необходимо побыть одной. О предстоящем она не могла никому рассказать, даже Бобу.
И конечно, не матери. При одной мысли о ней Пи Джей поморщилась. С годами эмоциональная пропасть между ними стала еще глубже.
