Машина желаний (сценарий). Вариант 2 | страница 13



– А может быть, наш-то его и… того?

– Да. Он может, – легко соглашается Профессор.

Некоторое время они молча курят.

– А как вы полагаете, профессор, это самое место действительно существует? Где сбываются желания…

– Дикобраз разбогател. Он всю жизнь мечтал стать богатым.

– И повесился…

– А вы уверены, что он шел за тем, чтобы разбогатеть? Дикобраз этот? Он что, говорил кому-нибудь, зачем он ходил в Зону? Просто на самом деле человек никогда не знает, чего он хочет. Существо сложное. Голова его хочет одного, спинной мозг – другого, а душа третьего… И никто не способен в этой каше разобраться. Во всяком случае, здесь речь идет о сокровенном. Вы понимаете? О сокровенном желании!

– Это верно, – говорит Писатель. – Это очень верно вы говорите. Давеча вот я сказал, что иду сюда за вдохновением… вранье это. Плевал я на вдохновение…

Профессор с любопытством смотрит на него.

Писатель помолчав продолжает:

– Хотя, может быть, и в самом деле за вдохновением… Откуда я знаю, как назвать то, чего я хочу? Это какие-то неуловимые вещи: стоит их назвать, и их смысл исчезает, тает. Как медуза на солнце. Видели когда-нибудь?

Профессор опускает глаза и принимается рассматривать свои грязные обломанные ногти.

– Ну-ну. Кстати, должен вам сказать, что вам… именно вам – вообще ходить туда противопоказано.

Писатель лицемерно кивает.

– Ну да, ну да… Я, конечно, не ученый… Вот вы – другое дело! Вы в самом деле ученый? Тогда конечно! Эксперимент, факты… Истина в последней инстанции. Только, по-моему, фактов не не бывает. Их вообще не бывает, а уж здесь, в Зоне, и подавно. Здесь все кем-то выдумано, неужели вы не чувствуете? Все это чья-то идиотская выдумка! Нам всем морочат голову. Кто – непонятно. Зачем? Тоже непонятно.

– А может быть, все-таки интересно узнать: кто и зачем?

– Да не в этом дело! «Кто и зачем»? Что толку от ваших знаний? Чья совесть от них сделается чище? Чья совесть от этого заболит? Моя? У меня нет совести, у меня есть только нервы. Обругает какая-нибудь сволочь – рана. Другая сволочь похвалит – еще рана… Им ведь все равно, что я пишу! Они все сжирают! Душу вложишь, сердце свое вложишь – сожрут и душу и сердце. Мерзость вынешь из души – жрут мерзость… Им все равно, что жрать. Они все поголовно грамотные, у всех у них сенсорное голодание… И они все жужжат, жужжат вокруг меня – журналисты, редакторы, критики, бабы какие-то непрерывные… А потом они хвастаются перед мужьями, что я соизволил с ними переспать! И все они требуют: давай, давай! И я даю, а меня уже тошнит, я уже давным-давно перестал быть писателем… Какой из меня к черту писатель, если я ненавижу писать, если для меня писание – это мука, постыдное неприятное занятие, что-то вроде болезненного физиологического отправления…