В конце концов дверь открыл Джо и, сунув коридорному чаевые, приказал:
– Заберите багаж и подгоните машину мисс Палмер к парадному входу. Она спустится через пару минут.
Когда они снова остались одни, Джо прошел в ванную комнату и почти сразу же вернулся со стаканом воды.
– Выпей.
– Нет. – Имоджен попыталась оттолкнуть Джо, но его рука даже не дрогнула.
– Выпей, Имоджен. В таком состоянии ты не сможешь вести машину. Я не хочу, чтобы ты врезалась в дерево. На моей совести и так много всякого.
Нежданная забота Джо настолько потрясла Имоджен, что слезы покатились по ее щекам, горло сжалось.
– Не думала, что ты огорчишься, если я врежусь в дерево.
– Это говорит лишь о том, как мало ты меня знаешь. Я очень высоко ценю человеческую жизнь.
И снова он прав. Она знает его не лучше, чем он – ее.
– Думаю, я должна попросить у тебя прощения.
– Ты должна мне гораздо больше, Имоджен, и не сомневайся, я очень скоро потребую уплаты долга.
Джо говорил ровным голосом, почти без всякого выражения, но так убедительно, что Имоджен даже в голову не пришло сомневаться.
– Тогда я позвоню тебе, Джо, как только обустроюсь дома.
Как часто в детстве и в юности Имоджен считала «Укромную Долину» тюрьмой! Высокие каменные стены надежно ограждали ее от жизни, к которой она стремилась. Однако той ночью, когда парадные ворота поместья захлопнулись за ней, ей показалось, что она покидает надежное убежище.
Дверь снова открыла горничная Молли, правда на этот раз с улыбкой.
– Мадам уже легла спать, но надеется, что утром вы позавтракаете с ней, мисс Имоджен. – И Молли наклонилась за чемоданом. – Я провожу вас наверх. Ваша прежняя комната готова.
– Не беспокойтесь, – возразила Имоджен, перехватывая чемодан. – Я знаю дорогу.
Открыв самую дальнюю дверь на втором этаже, она замерла, едва переступив порог. В комнате, где она прожила восемнадцать лет с самого рождения, ничего не изменилось. Ни одна вещь не тронута. Ни одна!
На стенах – все те же обои, расписанные тонкими цветущими веточками. Тот же ковер на дубовом полу. Старинная кровать с расшитым балдахином и все то же покрывало. Книги и фотографии, награды за победы в конных состязаниях, старый плюшевый мишка – все вещи точно на тех же местах, где Имоджен их оставила. Даже ее письменные принадлежности на столике в нише у окна лежат так, будто она только что встала из-за стола, а через минуту вернется, чтобы закончить письмо подруге.
Оставив багаж у двери, Имоджен прошла в ванную комнату. Ее любимое мыло, пена для ванны и тальк для тела аккуратно расставлены на широкой полке у наполненной ванны. Ее любимый шампунь – в застекленной душевой кабинке. На медной трубе – полотенца с ее монограммами. В зеркальном шкафчике над раковиной – полупустая бутылочка духов, которые она любила в юности, рядом – тюбик бледно-розовой губной помады и тюбик зубной пасты.
