Анни очень нравилось тетушкино радушие, особенно ее «фирменные» пирожные с кремом. Но три дня с тетей Бетти, когда нельзя ни на минуту остаться одной и собраться с мыслями, — это более чем достаточно. Тетя Бетти была старой девой, ей было за пятьдесят, семейный очаг ей заменяла работа на Би-би-си, она служила там секретаршей. Тщательное выполнение своих обязанностей и забота о бродячих животных — вот и все, что у нее было в жизни. А развлечения сводились к тому, чтобы посмотреть «Сагу о Форсайтах» субботним вечером. Естественно, с нею не стоило обсуждать никакие проблемы, так или иначе связанные с сексом.
Анни затянулась в последний раз. И курение ее тетушка не одобряла. После трехдневного вынужденного воздержания от курения Анни почувствовала, что у нее кружится голова. Ну и пусть. Она теперь — вольная как ветер, и ей уже девятнадцать. Она уже взрослая женщина и может делать все, что ей вздумается. Анни выбросила сигарету, подумав, что хотела бы так же легко выбросить и свои воспоминания о последнем дне на Мальте.
Она прошла по коридору вагона второго класса, чуть не зацепившись своим длинным шарфом за какую-то ручку, и открыла дверь купе, где в углу лежало ее пальто. Сидящая у двери пожилая чета опасливо поджала ноги, чтобы она прошла, как будто у нее на лбу было выжжено страшное слово «студентка». Еще там была женщина с властным взглядом, напоминавшая Анни ее учительницу музыки, и парень с пышной шевелюрой, он читал Т. С. Элиота. Типичный студент старшего курса, определила Анни. Она глянула в окно. Мрачный многоэтажный Лондон сменился на одноэтажные пригороды, и скоро за окнами были уже только поля и деревья. Сквозь вагонное окошко Англия выглядела очень меланхоличной в этой туманной дымке, впрочем, такой она и была. На полях паслись лошади, поджав хвосты из-за сильного ветра. Янтарные и бронзовые листья поникли под дождем. Эта картина навевала на Анни покой, и в то же время в ней было что-то волнующее.
Она попыталась вспомнить время, которое она и Эдвард провели вместе. Первый раз она увидела его прошлым апрелем. Они должны были поставить пьесу «Как вам это понравится» к концу весеннего семестра. На первой неделе их собрали для распределения ролей в уставленной пластмассовыми стульями комнате для семинаров. Анни досталась роль Розалинды. Это было первое ее серьезное испытание в Оксфорде, и волновалась она необыкновенно. Постановщиком оказался второкурсник с круглыми, под Джона Леннона, очками и в вельветовой кепке. «Это будет вехой в истории театра», — провозгласил он. В отличие от постановок Питера Брука или Чарльза Маровица, эта постановка будет такой, какая пришлась бы по вкусу самому Шекспиру, уверял он, с масками и пением. Это будет поэтическая пастораль, истинное совершенство. Им предстоит научиться правильно исполнять все песни, причем под лютню, и правильно интонировать поэтические строчки. Он уже пытается добыть овцу для сцены с пастухами. И никакой клубники и винограда — будут подаваться настоящий мед и виски со сливками. В финале Гименей должен пролететь над сценой — и он пролетит, правда, с помощью веревок.
