Но, если послушать леди Стенхоуп, гораздо трагичнее было то, что из-за этой оккупации она больше не могла покупать платья у Уэрта. Именно там работала модисткой Колетт в тот момент, когда матушка с ней познакомилась.
Изящная бровь француженки вопросительно выгнулась.
– Ваша шляпка сидит как-то странно, миледи.
Элизабет быстро нашлась, что ответить:
– Какая я неловкая! Я задела ее зонтиком. Ты поможешь мне привести шляпку в порядок, когда мы вернемся к карете.
– Oui, миледи.
– Наверное, на сегодня покупок достаточно. Давай найдем полковника и миссис Уинтерз и вернемся в гостиницу.
И тут Элизабет вспомнила, что из-за волнения не поблагодарила своего мужественного спасителя за то, что он уберег ее от судьбы, которая, несомненно, была бы страшнее самой смерти.
Она быстро обернулась и стала разглядывать толпившихся на базаре людей, но незнакомца нигде не было видно. Слишком поздно! Он исчез, и она больше никогда не встретит его.
– Qui est-ce, миледи? – спросила Колетт и тут же повторила свой вопрос по-английски: – Кто он, миледи?
Элизабет, стоявшая у фальшборта, с немалым интересом посмотрела туда, куда был обращен взгляд молодой француженки.
На причале царила суматоха: неподалеку от «Звезды Египта» только что остановился модный экипаж, и оттуда неспешно вышел какой-то джентльмен. Слуга следовал за ним в почтительном отдалении, держа в смуглых руках тяжелые кожаные чемоданы. Когда джентльмен двинулся к сходням, вокруг него полукругом собрались носильщики и малолетние попрошайки.
Элизабет помнила, как няня внушала ей: воспитанные девушки не должны глазеть на кого-то или на что-то. Но, если верить сплетням, даже светские дамы в бальных залах Лондона позволяли себе влезать с ногами на сиденья позолоченных стульев, чтобы не пропустить появления Аилли Лэнгтри, общепризнанной светской красавицы Англии. Не спуская глаз с приехавшего, Элизабет решила, что просто следует их примеру и удовлетворяет свое любопытство.
– Я не знаю, кто он, Колетт. – Она на секунду задумалась и добавила: – Может быть, это тот англичанин, о котором упоминал полковник, – тот, который поедет вместе с нами.
– Он не похож на настоящего англичанина, миледи.
Элизабет прикусила язык. Она была согласна со своей служанкой, но не собиралась говорить об этом.
Колетт пожала плечами так выразительно, как могла сделать только истинная парижанка:
– Он слишком красив. И ничуть не продутый.
– Не продутый? – переспросила Элизабет, сдвигая брови. Она не поняла, о чем говорила Колетт. Потом вдруг догадалась. – Ты хотела сказать – не надутый?
