– Хуан, – прошептала Кэролайн, сдерживая слезы. – Шофера зовут Хуан.
– Все равно. В любом случае он заедет за мной около одиннадцати. И не беспокойся о том, как я вернусь домой. Хуан привезет меня обратно.
– Я и не беспокоюсь об этом, Тесса. Разумеется, у тебя все будет хорошо.
Кэролайн обнаружила, что больше не может говорить. Чувствуя себя одеревеневшей, как марионетка, она повернулась и вышла из кухни. Пока она поднималась по лестнице, слезы начали пробивать себе дорогу, несмотря на ее железный контроль. Пробежав последние несколько ступенек, она влетела в свою комнату и прислонилась к двери, руками закрывая рот, чтобы сдержать рыдания.
В этот вечер Кэролайн сделала зеленый салат – одно из любимых кушаний Тессы. По этой-то причине Кэролайн его и приготовила. Тесса была улыбчива и оживленна. Она добилась своего и теперь стала любезной. Она потчевала Кэролайн историями из жизни колледжа: как она застряла в классе и писала работу почти всю ночь; как она поручила Чаку сделать за нее лабораторную работу по зоологии.
– Ты хочешь сказать, что не очень интересуешься своими занятиями?
Кэролайн думала о тысячах долларов, выделенных Тессе на образование, которого она, кажется, не хочет получать.
– О, мама, не будь такой жесткой только потому, что ты решила учиться в своей школе серьезно. Я уверена, что ты думала по-другому, когда училась в Бринвуде, а отец – в Пенне. – Тесса умильно улыбнулась. – Отец любил говорить, что вы проводили вместе каждую свободную минуту. Тебя действительно волновало, какую войну выиграли римляне или как проходит какой-нибудь химический опыт?
Кэролайн слабо улыбнулась, на мгновение вспомнив те дни. Она и Гарри были молоды и вскоре обнаружили, что влюбились друг в друга. Все те качества Гарри, которые позже выводили ее из себя, тогда очаровывали. Он пропускал занятия, слишком много пил, убивал время на студенческих вечеринках. Кэролайн думала, что он как раз такой, о котором она мечтала, – некто, кто не принимает ничего близко к сердцу, не суетится, не поучает. Словом, живет настоящим моментом. Он дразнил ее, потому что она слишком ревностно относилась к учению:
– Кэри, жизнь слишком коротка, чтобы беспокоиться о какой-то мертвой философии, – говорил он, закрывая книгу, которую она пыталась изучать.
Позже, когда они поженились и появились дети, она вдруг совершенно ясно увидела, что то, что казалось беззаботным очарованием молодости, на самом деле было инфантильностью. Гарри никогда не переставал смеяться над серьезным складом ее ума, но при этом никогда не переставал зависеть от нее, опираться на нее, использовать ее.
