Нет. Слишком долго она боролась за то, чтобы достичь своего нынешнего состояния, сделаться новой Кэролайн. Она построила жизнь, более подходящую для нее, чем та, которая была разбита с уходом Гарри. Нельзя позволить чему бы то ни было нарушить эту жизнь. Секс, любовь, роман – как ни назови – слишком опасны и поглощают чересчур много времени, чтобы занять место в ее жизни.
Строго приказав себе не думать о Дэниеле Фрателли, Кэролайн пошла наверх и свернулась калачиком на своей огромной королевской постели. Она читала про односторонние договоры, что обычно действовало лучше всякого снотворного, пока наконец не заснула.
По субботам Кэролайн всегда была очень занята. Это был единственный день, когда она имела возможность сделать какие-то дела и покупки. Их список был обычно с милю длиной и смертельно скучный. Если Гарри не звонил и не вгонял ее в безумие мытья полов, Кэролайн оставляла основную уборку на воскресенье.
В ту субботу, накануне которой Дэниел отвез ее домой, Кэролайн вся была полна беспокойной энергии, которую она пыталась употребить с пользой на работу над своими конспектами, готовясь к предстоящей вечером встрече группы. Она как раз приступала к борьбе с гражданской процедурой, когда зазвонил звонок. Издав раздраженное восклицание, Кэролайн пригладила рукой волосы и пошла открывать дверь. Было необычное время для герл-скаутов, продающих печенье, и слишком рано для группы. Слегка обеспокоенная, Кэролайн распахнула дверь.
– Мама Фолкнер! – воскликнула она, увидев в дверях худощавую, тщательно ухоженную женщину, мать Гарри.
Это был последний человек, которого Кэролайн ожидала увидеть, и один из первых в списке людей, которых она не хотела бы видеть до второго пришествия, а то и дольше.
– Ну, – бодро сказала Мейда Фолкнер, – ты не собираешься пригласить меня войти, Кэролайн?
– Конечно, простите меня. Входите, пожалуйста.
В присутствии матери Гарри Кэролайн всегда ощущала беспокойство, непонятный страх сделать что-то не так, сказать какую-нибудь глупость. И вовсе не потому, что свекровь проявляла по отношению к Кэролайн что-нибудь, кроме доброты и великодушия, хотя Кэролайн абсолютно точно знала, что Мейда не хотела брака ее сына с Кэролайн Вильямс.
– Вы не присядете? – Глядя на безупречный, в пастельных тонах, твидовый костюм Мейды Фолкнер, Кэролайн слишком сознавала, что сама она одета в голубые джинсы и спортивный свитер из Урбаны. – Я как раз собиралась сделать небольшой перерыв в занятиях и выпить чаю. Хотите чаю?
