Но такая поездка могла повлечь за собой неисчислимые беды и страдания! Я была в отчаянии и, готовясь ко сну, начала строить планы, которые могли бы удержать моего сына от такого опасного во всех отношениях путешествия.
Я должна была знать, что это мне не удастся, поскольку невозможно командовать сыном, только что вступившим в пору возмужания. Не так-то легко принимает поражение молодая сильная жизнь.
Мы передадим это нашим детям, а те своим детям, и так будет продолжаться вечно.
Кахлил Джибран
После печального происшествия с Джафаром и Фаизой что-то во мне переменилось. Я впала в депрессию и ушла в себя. Абдулла с таким вдохновением строил планы относительно поездки в Ливан, что даже сумел убедить меня в том, что этому ничто не сможет воспрепятствовать.
Карим проявлял сдержанность. Он говорил, что пыл нашего сына значительно поубавится, когда связанные с поездкой в Ливан трудности выйдут на передний план.
Я разозлилась на мужа и на повышенных тонах недоверчиво спросила, как может он оставаться таким спокойным в то время, когда те, кому мы посвятили наши жизни, изводят меня, переполняя сердце печалью.
С загадочной полуулыбкой на губах Карим напомнил мне о том, что паспорт Абдуллы был надёжно заперт в его сейфе, и тот никак не мог покинуть пределы королевства.
Из-за того, что сопротивление, оказываемое мною планам Абдуллы, носило спорадический, неорганизованный характер, оно не оказывало на него никакого действия. За несколько дней мои когда-то хорошие отношения с сыном стали натянутыми, и мы почти не разговаривали.
И не было ни одного обитателя нашего дворца, который не пребывал бы в отчаянии и не кипятился. Пока Абдулла собирал свои чемоданы, Амани скорбела по поводу того, что так мало смогла сделать в смысле усовершенствования нравственности брата и старшей сестры. Подогреваемая верой, Амани принялась шпионить за нашими работниками. Пришедшая в ужас от того, что она называла разбродом нашего персонала, состоявшего из шестидесяти слуг, – поскольку обнаружила среди них немало тайных романтических увлечений, – Амани с решительной прямотой заявила о необходимости обращения в мусульманскую веру тех из них, кто исповедовал христианство или индуизм.
После сотен ссор с дочерью, связанных с ее бездумным и неразборчивым давлением на тех, кто исповедовал религию, отличную от нашей, я наконец была вынуждена признать, что в ее лице имею достойного противника, в своем упорстве превзошедшего даже свою мать. Много часов я проводила в одиночестве в своей комнате, размышляя о жизненных путях своих детей.
