После того как изжога наконец мягко перетекла в икоту, захотелось в женскую общагу, к сокурснице, но резонно решив, что она обиделась, остался доикивать.
Всю ночь скаредному студенту снились рубенсовские матроны, при ближайшем рассмотрении становившиеся уезжающими в трамвае и хрюкающими от обиды свиными окороками…
В последующем Строгов поступил разумней. Он много и даже с избытком поел, прежде чем отправиться к гробнице великого князя на предмет дешево обольстить очередную студентку.
Оказалось, что девушка в музее бывала не раз, и ее интересовал Египет и мумии жрецов. Увиденное эффектно отразилось на переполненном желудке Олежки, к тому же за выходом из зала оказался дорогой музейный буфет, и дама выразила желание закусить. Обслужив ее прихоти и заплатив по счетам, любитель прекрасного кинулся на поиски заветного заведения, которое, как всем известно, находится в Эрмитаже у гардероба, то есть в противоположном конце от гробниц и сракофагов… ой, простите за опечатку… саркофагов по диагонали.
Естественно, бедняга заблудился, так как ориентировался на усыпальницу князя и буквально три метра не донес. Он бы успел, но была неиссякающая и неприступная очередь, что необходимо поставить на вид администрации очага российской культуры мирового значения.
В ту ночь студент юрфака вообще не спал, между позывами вспоминая, что он ел и чем так сильно отравился. Впечатление от экскурсии все же осталось, так как стало ясно, что следователем Строгову становиться не стоит, потому что не переваривает несвежих покойников.
Естественно, от метода обольщения женщин через прекрасное и вечное, хорошо запоминающий негативные жизненные уроки будущий шеф отдела юстиции отказался, отчего искусство понесло огромные потери. Но об этом позже…
И вот здесь возникает резонный вопрос: «Откуда у обворованного Олега Юрьевича Строгова появилась редкая и обильная коллекция изящных нэцке японского производства конца семнадцатого века, а также картина признанного мастера пейзажа Архипа Ивановича Куинжди?»
Разъясняем. Это побочный продукт его третьего свидания с прекрасным в стенах другого, но тоже мирового значения Русского музея. На этот раз встречу к тому времени уже преподавателю юриспруденции Строгову назначили, и не какая-нибудь страдающая дамочка, а еврей-реставратор того же очага культуры, то есть тот самый старик, резко обуянный желанием приобщиться к своей древнейшей цивилизации и поэтому выставивший на торги уже знакомую нам шикарную квартиру, правда, тогда она не была таковой.
