— Пять косых, — прошипел фиксатый, хотя работа явно стоила меньше. Убить наркота — копеечное дело, он и сам на халяву какой-нибудь гадостью ширанется, останется только проследить, чтобы не откачали.
Кротовский торговаться не стал:
— Срок три дня. Если что не так — вали из России. Здесь я тебя достану.
«Как же, боссы сраные, чистоплюями стали, был бы я вам не нужен, давно бы достали», — шелестя полученными бабками, думал упырь, а вслух сказал:
— Не беспокойся, братан. Трубой в башку — концы в воду… — и выполз из кофейни.
Проводив живоглота недобрым взглядом, Вадим достал трубку:
— Вовчик, отпускай гладиатора…
— Тихо, ребенка разбудишь. Ты что так поздно?
— Щас разбазарюсь, приколешься. Торчим мы, значится, в тошниловке, а там татарин фраером подваливает, ну чисто Алек Капонов, с чувырлой. Гнать не буду, телок кайфовый и весь в голде, типа деловой, прям от буфера. И лавэ у них из всех щелей секут. Ну Макарыч типа: «Кого на банзай ставил, колись браткам». А тот как бы: «Тихим скоком…»
— Не гони фуфло, Димыч! Под Кострова один черт не канает.
— Это точно.
— Ты все еще его любишь?
— Дурак ты. Я вас люблю. Тебя и Алишку. Думаешь, мне эти хоромы нужны? Шесть комнат, заблудиться можно. А вот ты нас не любишь!..
— Чевой-то?
— Думаешь, не знаю, что за картиной Петрова-Водкина тайник с «Калашниковым»? Мол, холстом прикрыл и ладно. Это сейчас она маленькая, ничего не поймет… Ты что, всю жизнь бандитствовать собрался?
— …
— …
— А давай я тебя стрелять научу.
— Поздно, уже научили…
— Андрюха?
— Андрюха. Я когда с ним познакомилась, то чуть ли не каждый день на перешеек ездили, по несколько пачек за раз по шишкам расстреливали. Где он только патроны брал?..
— Да, Макарыч пацан крутой…
— Это вы с Лехой пацаны и всегда пацанами останетесь. Вы для меня куклами были, в дочки-матери я с вами играла. Как сейчас помню, под тополем во дворе стоите, друг друга соплями путаете, боссы. Ты у Лехи спроси, сколько подзатыльников он от меня получил… А Костров — мужик… Это для вас мужик — ломовая лошадь, а для нас это отец, и муж, и брат, и сват… Я ведь отца-то всего раз видела, уже с Андреем, он меня на встречу возил.
— Ну и кто он?
— Тогда художником работал. Сразу видно было, что богатый, но какой-то жалкий, трясущийся. Потом в Израиль свалил.
— А Андрюха чего?
— Ворюга, говорит, конченый…
— Что-то он вдруг воров невзлюбил…
— Не путай. С ворами с настоящими, еще той закалки, Костров еще до вашего рождения общался, а ворюги — вон они вокруг, каждый день по телеку пачками…
