и со вкусом пересказаны в
колонке Морин Дауд в «New York Times» от 30 января. У меня нет выбора, кроме как процитировать отрывки из статьи «Associated Press».
Женщина, работающая на базе по контракту [лимитчица? — З.Л.], использовала для ночных допросов заключенных-мусульман наряд, состоящий из миниюбки, минитрусиков и лифчика.
Это ли не ужасно? То ли еще будет. Вот как злодейка пытала саудовца, который с целью, которую нам всем очень хотелось бы узнать, учился летать в Аризоне незадолго до 9/11.
…она сняла китель, под которым оказалась тесная тенниска, и принялась дразнить заключенного, то гладя себя по груди, то прижимаясь грудью к его спине, смеясь при этом над его очевидной эрекцией.
Своими издевательствами лимитчица наносила удар сразу по двум уязвимым точкам несчастного заключенного. Во-первых, ни один порядочный араб не может не потерять уважения к себе, когда американка делится с ним своими впечатлениями о его половых органах. По какой-то непонятной причине арабы плохо переносят сравнение с другими мужчинами. Отсюда-то пошли и паранджа, и варварское обрезание, которому подвергаются их девушки-подростки. А, во-вторых, разве она не знала, что правоверным мусульманам эрекция разрешена, только когда они думают о смерти и райских гуриях, которые, вопреки всем заверениям мулл и имамов, не встретят их у райских ворот? Похоже однако, что не все мусульмане целомудрены до такой высокой степени.
Вскоре после того, как преступления американской военщины в тюрьме Абу Граиб стали достоянием общественности, в «New York Times» появилась статья, в которой, среди прочих интересных вещей, был описан такой эпизод. Американские тюремщики приказали нескольким заключенным выйти из камер, раздеться догола и на виду у всех заняться онанизмом. Заключенным пришлось подчиниться. Попробуйте вообразить эту сцену. Группа стоящих в ряд обнаженных заключенных, безжалостно выставленных напоказ как перед тюремшиками, среди которых были и мужчины и женщины, так и перед десятками других заключенных, глядящих на это из своих камер. Эта сцена имела мало общего не только с медвежьей шкурой, небрежно брошенной на пол перед пылающим камином, но даже с сортиром на одно посадочное место, где под раковиной заныкан потрепанный неприличный журнал. И тем не менее, один из заключенных, несмотря на суровость условий, в которых ему приходилось трудиться, с невероятной быстротой достиг блаженства и не смог остановиться, когда ему это было приказано. (Не знаю почему, но он не был наказан за неподчинение.) Вот с какими крутыми парнями нам приходится иметь дело в Ираке.
