Может быть, только на минуту. Ведь это была всего лишь игра. Она сумеет сыграть роль.
Нерешительно она попробовала короткий властный кивок в его сторону. Он сразу же опустился на колени. Сознание своей власти увлекало, но она старалась не показать ему, как это ей нравится.
Мари-Лор снова кивнула, на этот раз смелее, и он, не поднимаясь с колен, двинулся к ней. В его глазах она видела покорность, губы его чуть приоткрылись. Она развязала пояс своего халата и почувствовала его горячее дыхание на своей груди.
Открыла рот, чтобы отдать еще одно приказание…
О Боже! Оказалось, отдавать приказания не так уж легко. По крайней мере для того, кто к этому не привык.
Улыбка скользнула по его губам.
— И если миледи мне позволит…
Его темная голова очутилась между ее бедер. Она протянула руку, гладя его шею, плечи, мягкие волосы, а его язык ласкал ее.
— Он — ее раб, — сказал Жозеф о своем султане, — такой же, как она — его рабыня.
«Как это на него похоже, — подумала она, — превратить желание в возбуждающую тайну».
Впрочем, об этом она поразмышляет позднее.
Ибо сейчас почти утратила способность думать. Уже не существовало слов, историй — ничего, кроме прерывистого дыхания и ласкающего языка.
Она закрыла глаза.
Ее касался не язык, а маленький мерцающий факел, превращающийся в раскаленное железо.
Жозеф крепко держал ее за бедра, а она дрожала, кричала, извивалась и молила, чтобы это никогда не кончалось.
Для нее не существовало времени. Только это «сейчас».
Сейчас, и словно что-то взорвалось в ней, рассыпавшись на миллион крохотных огней, как рассыпаются звезды в ночном небе над Провансом. Она упала с огромной высоты, пролетая сквозь звенящую темноту.
Сейчас. Если ей не принадлежит вечность, ей принадлежит это «сейчас».
Он поднял голову и целовал ее живот, груди, шею и, наконец, губы.
Он отнес ее на постель. Они лежали обнявшись, и Мари-Лор прижималась к нему всем телом.
Весь мир исчез, остались только они, и история существовала только в эти минуты, в их языке было единственное слово — «сейчас».
Сейчас у нее было все.
И для нее достаточно этого.
«Мари-Лор действительно не понимала, каким чудом были эти прошедшие недели», — спустя несколько дней думал Жозеф.
Ей не с чем было сравнивать их, и, естественно, она полагала, что любовь всегда так прекрасна. Он не хотел разочаровывать ее. Наступит день, и она сама это узнает, когда наконец появится достойный ее человек. Без сомнения, он будет трудолюбивым, благородным типом. По правде говоря, Жозефа немного пугал этот образцовый персонаж, придуманный им самим. Будущий супруг Мари-Лор будет во всем достоин ее, ни намека на мелочность или эгоизм. Однако Жозеф утешал себя тем, что этот образец добродетели скорее всего будет довольно скучен в постели.
