Небольшой комментарий к сообщениям Коляды. Капитан 1-го ранга – единственный из оставшихся в живых членов экипажа, кто упоминает, что в докладе вахтенного было сообщение о содержании кислорода в 7-м отсеке, хотя он не присутствовал в главном командном пункте во время докладов вахтенных об осмотре отсеков, а называемая им цифра содержания кислорода в 7-м отсеке значительно меньше допустимых норм (21,5 – 23%) и практически не могла быть в действительности. Здесь явный «перебор», который заставляет предполагать, что Коляда при опросе его правительственной комиссией маскировал возможную причину пожара.
Значительно позднее лейтенант А.В.Третьяков рассказывал, что около 11 часов у него вышел из строя прибор 101-й боевой информационно-управляющей системы. Он обесточил его. В это время старший лейтенант С.Е.Марков работал за пультом электроэнергетической системы, а капитан 3-го ранга В.А.Юдин кому-то говорил по громкоговорящей связи: «Ты что задержался…».
С кем мог говорить Юдин и о чем он спрашивал собеседника? Ответ напрашивается сам собой. Он мог говорить с вахтенным 7-го отсека старшим матросом Н.О.Бухникашвили и спрашивал его, почему он задержался с докладом об осмотре отсека. Ясен и ответ Бухникашвили. Опираясь на показания лейтенанта Зайцева и капитана 1-го ранга Коляды, с учетом сообщения Третьякова, можно полагать, что вахтенный 7-го отсека доложил о пожаре до 11 часов 3 минут. Но это начисто опровергает официальную версию Военно-морского флота об объемном пожаре, позднее изложенную в совместном приказе министра обороны СССР и министра судостроительной промышленности СССР. И происходит метаморфоза: «Пожар в 7-м отсеке начался взрывообразно, поэтому кощунственно обвинять погибшего старшего матроса Н.Бухникашвили, что он не сработал так, как действовал на тренировках. Он был оглушен, убит в первые же секунды аварии», – заявил Коляда в газете «Известия» за 15 января 1990 года.
Насколько мне известно, нигде и никто не обвинял старшего матроса Бухникашвили. Наоборот, в период аварии действия его были, по-видимому, вполне грамотными: он известил о пожаре, боролся с огнем, используя воздушно-пенную систему пожаротушения, и погиб в этой борьбе. А вот капитану 1-го ранга можно задать нелицеприятный вопрос. Где он говорил правду: перед лицом правительственной комиссии или давая интервью писателю Н.Черкашину? Ответ на этот вопрос однозначен. Все интервью Коляды, начиная от безграмотных рассуждений об «опытовом судне» и кончая бесстыдными утверждениями о том, что экипаж справился с пожаром с минимальными жертвами (видимо, гибель подводной лодки и 42 членов экипажа – это минимальная жертва!), лживо и необъективно.
