И потрепал меня по плечу:
- Ты еще крепок, брат.
- А у вас как с ногами, не болят? - обратился я к нему с его же вопросом.
- От тебя не отстал бы...
Радость охватила меня. Значит, доктор тоже собирается "в дорогу". А идти вместе с таким человеком - как много это значит! Василий Петрович опять хлопнул меня по плечу.
- Что ж, смотри, пока ноги целы, не то опоздаешь...
- А вы? - вырвалось у меня.
- А я... а я, - протянул он, - не собираюсь бежать.
Я оторопел. Казалось, разум отказывается понимать его слова, и в то же время их смысл уже мучил меня.
Василий Петрович взглянул на меня и понял, что со мной творится.
- Я не собираюсь бежать, - отчетливо повторил он. - Не собираюсь, не имею на то права. Я доктор, понимаешь? Считаю себя ответственным за жизнь всех наших больных и раненых. Если бы я даже спасся бегством, то все равно всю жизнь не находил бы себе покоя. Заболей сейчас ты, а я брошу тебя и уйду, - ты первый проклянешь меня...
Доктор некоторое время молчал. Я смотрел на него, не пытаясь скрыть восхищения.
- Вот так, товарищ. Желаю тебе счастливого пути, - заключил он и встал с места.
- А теперь вы мне помогите, - попросил он меня через секунду и повел с собой.
Мы вошли в одну из тюремных камер. Здесь негде было ногой ступить. Пленные сидели на полу, сбившись как попало.
Вошел доктор, и камера ожила.
- Товарищи, - громко сказал Василий Петрович. - Выходите все во двор, здесь останутся одни раненые. Надо организовать госпиталь... Иначе эпидемия перекосит нас скорее, чем фашисты...
Да, он и в этих нечеловеческих условиях оставался врачом.
Это было нелегко. Один из пленных поднял шум:
- А я не выйду! Как бы не так! Я тут первый занял место, тут и останусь, - кричал он хрипло.
Разъяснения доктора в этом случае были бы бесполезны. Они вряд ли дошли бы до рассудка человека, обессиленного голодом и лишениями.
Василий Петрович решительным движением оправил на себе веревочный пояс, одернул гимнастерку и, весь подобравшись, скомандовал:
- Встать!
И вдруг вся камера поднялась на ноги. Больные приподняли головы и повернулись к доктору... Люди давно не слышали русской военной команды, и когда она прозвучала, все вдруг почувствовали себя снова в едином армейском строю. Сами того не сознавая, они откликнулись на призыв командира.
Василий Петрович продолжал:
- Я батальонный врач, приказываю вам: всем, за исключением больных и раненых, освободить помещение!
- Вон как! - продолжал упорствовать охрипший пленный. Он хотел сказать еще что-то, но рядом с ним вырос другой солдат, довольно рослый и крепкий.
