Католическая филантропия брала под свой прицел только туберкулезных, бараки и лохмотья. Мать прекрасно знала об этом. Но всё-таки, надев свой лучший жакет, скромная и покорная, она решилась пойти и попытать счастья, преклонив голову перед могуществом «Католического действия».
А несколькими днями позже, сопровождаемые матерью, мы с Луцией стояли в комнате, которая показалась мне громадной, и восторженно осматривались по сторонам.
Старинные картины, темные панели на стенах, ряды книжек с золочеными корешками, наконец, галерея, полная яркого солнечного света, – всё это действовало на воображение, волновало.
– Итак, значит, вы…
Голос был звонкий. Перед нами стояла худощавая, одетая во всё черное дама. Ее испытующий взгляд из-под очков вселял в нас страх. С огромным трудом выдавили мы из себя: «Здравствуйте…»
– Вот привела своих девочек, – сообщила мать, и глаза ее оживились, заблестели.
– Эта, что постарше, – Луция, да?… Очень, очень бледна! А как у нее с легкими?
Не один раз уже точно такой же вопрос приводил к тому, что мы так никуда и не попадали на время летних каникул. И эта хозяйка дома тоже, конечно, имеет детей и так же, как другие, оберегает их от инфекции. Вот почему она смотрела на Луцию столь подозрительно.
Мать, услышав вопрос хозяйки дома, покраснела и начала лихорадочно отыскивать что-то в своей сумочке.
– Я принесла рентгеновский снимок, как госпоже баронессе это было угодно. Очаги у нее уже обызвестковались…[12]
И мать протянула даме плотный кусок пленки, который тут же был положен госпожой баронессой на столик, в стороне от прочих бумаг.
– Отъезд состоится через неделю, – коротко сообщила баронесса. – Пусть пани оденет своих дочерей потеплее, поскольку им придется ехать от станции открытой повозкой. Кроме того, нужно будет перед отъездом взвесить их и вес записать. Это понадобится в дальнейшем для определения того, сколько прибавят девочки в весе за время каникул.
Таким образом, мы узнали, что известная в городе широкой благотворительной деятельностью госпожа баронесса возьмет нас на каникулы в свою летнюю резиденцию.
С этой минуты, радостные и возбужденные, мы то и дело вслух делились друг с другом своими предположениями и мечтами, горячо обсуждая предстоящую в нашей жизни перемену.
– Ты знаешь, мы наверняка получим там отдельную комнатку!
– Да. И, может быть, даже с балконом, – с энтузиазмом поддерживала я Луцию. – Тогда на нем можно будет лежать в шезлонге…
