– Но почему не сможете мне помочь?
– Я не могу взяться за дело, если замешанное в нем лицо явно вне закона.
Она вскочила с места.
– Диллон не виноват.
– Это вы так говорите! – Николас вскинул брови.
– Он не способен сделать то, в чем его обвиняют. – Она сделала шаг вперед. – Я всю жизнь знаю Диллона. Он мухи бы не обидел.
Николас помрачнел:
– Ярость превращает людей в животных.
Она сочувствовала ему в его несчастье, но не могла позволить очернить Диллона. Тем более что это из-за нее Диллон оказался в беде.
– Диллон не убивал леди Лэнгем. Я знаю это так же хорошо, как то, что солнце утром встает. Ведь это он из-за меня пострадал.
– Из-за вас?
– Лорд Кейн искал случая разлучить нас с Диллоном.
– И мишенью оказалась леди Лэнгем, – перебил он Лилиан.
– Но ведь обвиняют Диллона. Говорю вам, за этим стоит Кейн.
– Это было преступление в состоянии аффекта, преступление по страсти, а вовсе не деяние негодующего отца.
– Кейн – нечто большее, чем негодующий отец. Он человек без чести и совести. Должно быть, он давно знал леди Лэнгем, чтобы совершить такое.
– У офицеров полиции есть бесспорные доказательства вины Бомона. – Он провел рукой по глазам, будто старался стереть усталость. – Возможно, вам захочется пересмотреть свое отношение к нему.
– Да я скорее соглашусь, чтобы мне отрубили руку.
– Похвально, но едва ли это поможет защите.
Она с такой силой сжала зонтик, лежавший на коленях, что рука задрожала от напряжения. Лилиан попыталась успокоиться.
Ведь она так рассчитывала на помощь Редфорда. Она знала, скольких преступников он упек за решетку, сколько пропавших ценностей нашел, сколько собственности спас для ее владельцев, доказав, что претензии на нее незаконны. С его помощью Диллон получил бы реальный шанс на свободу.
– Что… что столь убедительного в уликах, которые они предъявили?
– Вы и в самом деле хотите услышать неприглядные подробности?
– Пожалуйста!
Он колебался, внимательно вглядываясь в ее лицо, возможно, гадая, насколько откровенным может с ней быть.
– Офицеры полиции обнаружили любовные письма, которыми обменивалась эта парочка. Нет сомнений в том, что там почерк Бомона.
– Ложь!
Не желая, чтобы он принял ее за живое воплощение разъяренной любовницы, она спросила более спокойным тоном:
– Что еще?
– Записка на бумаге с гербом леди Лэнгем с угрозами рассказать обо всем мужу.
– Она адресована Диллону?
Он покачал головой:
– Нет, но есть другие улики. – Заметив сомнение на лице Лилиан, он добавил: – Возле тела остался окровавленный носовой платок Бомона.
