Надо было бы поблагодарить его за доброту, спохватилась Изабел, но слова не шли.
Аласдер зажег фонарь и повесил его на крюк в стене.
– Если шторм усилится, погаси фонарь.
– А вы где будете? – сглотнув, спросила она.
– У меня еще есть дела, – ответил он, глядя ей прямо в глаза. – А потом, – добавил он, улыбнувшись, – мне придется командовать кораблем. Нам надо выйти из бухты до наступления ночи.
С этими словами Аласдер вышел и закрыл за собой дверь. А она стояла и думала о том, что тот судья из Эдинбурга в пахнувшем пылью парике так не улыбнулся бы. И торговец из Инвернесса, вечно потиравший руки, никогда бы не заставил ее подумать о временах язычества. Никто из ее поклонников не стал бы нежно вытирать ей лицо, глядя в глаза, и не говорил бы с ней так по-доброму.
Только сейчас Изабел почувствовала, что пол под ее ногами покачивается. Она никогда не бывала на корабле, и сейчас ощущения были не из приятных. Корабль словно ожил, как конь, приготовившийся к галопу.
Изабел сняла мокрую юбку. Крючков на стенах не было, поэтому она расстелила ее на своей корзине. Потом расстегнула жакет и, когда пошевелила плечами, чтобы снять его, почувствовала острую боль в боку. Сколько же должно пройти времени, чтобы эта боль перестала ее беспокоить?
Не только кожаный корсет, но и нижняя сорочка промокли насквозь. Изабел решила их не снимать – не столько из скромности, сколько из боязни, что не сможет потом их надеть.
Голубая юбка и жакет, лежавшие в глубине корзины, оказались слегка влажными, однако они были все же в лучшем состоянии, чем та одежда, которую она сняла. Быстро одевшись, Изабел стала вытирать волосы.
Потом она попыталась согреться, приложив ладони к фонарю, но тепло от него было недостаточным.
Дождь барабанил по палубе корабля, ветер свистел в парусах и с жалобным стоном пробирался в каюту через щель под дверью.
Изабел села на край койки и задумалась. Но не о первой брачной ночи и не о Макрее, а о том, что так и не научилась плавать.
Медлить больше нельзя, думал Аласдер, снова спускаясь вниз по лестнице с двумя матросами, освещавшими ему дорогу фонарями. Небо было затянуто черными тучами и надо было покинуть бухту до темноты. И все же, по какой-то необъяснимой причине, он чувствовал себя обязанным выполнить просьбу Изабел.
Ей нужен был камень. Больше ничего. Возможно, это был сувенир из Гилмура или Шотландии. Он достанет ей этот камень. И не только потому, что она этого хотела. Дело в том, что по дороге из Фернли он принял решение.
