– Черт! Придется ехать так, на спине, – схватив коня за гриву, вспрыгнул на спину Скаута и направил того по тропе к лачуге. Проезжая через разрушенный загон, оторвал веревку, болтающуюся на столбе. Приспособил самодельные веревочные поводья на шее лошади, и начал продумывать свои дальнейшие действия.
Он прикинул, что находится примерно в десяти милях от Каньон Спрингс. Но не ехать же туда одетым, вернее, раздетым, как сейчас. Он приедет на ранчо, прикончит Джеффа и… Черт! А что же делать с ней?
Он презрительно взглянул в сторону домика. Конечно, она не поедет с ним. Лошадь-то одна. И кроме того, не может же она путешествовать голой? Он наготовит дров, растопит печку, чтобы она не мерзла. Ей будет удобно. И он уедет.
Скорее всего, ей не понравится, что он собирается оставить ее в лачуге одну. Она, наверное, закатит истерику. Ну, ничего, он все объяснит, и она успокоится. Единственная загвоздка в том, что до ранчо нужно добираться целый день. А ей придется сидеть и ждать помощи целые сутки.
Ник нахмурился, но подумав, просветлел. Он не будет отсутствовать сутки. Лошадь хорошенько отдохнула, если он будет скакать без остановок, то утром отправит кого-нибудь на выручку девчонки. Ее доставят к Молли. И через несколько дней он забудет всю эту чепуху, словно дурной сон. С такими мыслями он вернулся в лачугу.
Он вошел в комнатенку, неся в охапке дрова. С кровати доносились приглушенные ругательства, прерываемые рыданиями. Ник удивленно остановился. Девчонка сидела, завернувшись в одеяло и выдирала из перины пучки перьев. Глаза у нее были злыми, покрасневшими от слез.
– Что с тобой? – спросил он.
– Я думала, что ты меня бросил, – сказала она хриплым шепотом.
– Как я мог сделать такое, не предупредив тебя. Никуда я не денусь! Сейчас разожгу огонь, ты согреешься. – Он сложил в печь дрова, встал на колени перед топкой и высек искру кремнем, который нашел на столе. Терпеливо подождал, пока разгорится пламя. За его спиной раздался скрип. Девчонка притащила расшатанный стул, поставила рядом с печкой, осторожно уселась на краешек и уставилась на Ника своими зелеными глазищами. Лицо ее было маленьким, бледным и жалким.
Наблюдая за ней, Ник покачал головой и подумал:
«Она, конечно же, сейчас начнет кричать, шуметь так, что стены затрещат, если я скажу ей, как решил. Это уж точно. Ну да ладно, надо скорее с этим покончить».
Он встал, глубоко вздохнул и сказал:
– Мы не можем оставаться здесь без еды и одежды. Нам необходимо выбираться. Я нашел свою лошадь. Поэтому решил, что оставлю тебя здесь, а сам поеду на ранчо. Я разжег огонь, дров тебе хватит надолго, нужно будет только подбрасывать их в печь. Все будет хорошо. Я доберусь ночью, а утром пошлю за тобой кого-нибудь, – он закончил речь на одном дыхании и последние слова прозвучали тихо и хрипло.
