– Послушайте, Порция, я ведь так могу и помереть со смеху! – Йен неестественно расхохотался.
Я встала из-за стола и воскликнула:
– Бьюджи ненормальная! Я случайно обмолвилась, как вы заправили волосы мне за ухо, и она решила выяснить, что вы хотели сказать этим жестом. Предлагаю забыть это недоразумение и считать, что ничего особенного между нами не происходило.
Йен перестал смеяться, встал и, серьезно глядя на меня, спросил:
– Так вы разволновались из-за того, что я заправил вам за ухо прядь волос?
– Да, – подтвердила я, уже плохо соображая. – Из-за того, что вы мне заправили. За ухо. Прядь волос... – Я стушевалась, потупилась и шумно вздохнула.
Йен протянул руку к волосам, упавшим мне на глаза, и заправил их за ухо.
– Вы не шутите? – шепотом спросил он.
– Какие тут могут быть шутки! – Я отшатнулась. – Не дотрагивайтесь больше до меня!
Он отдернул руку и виновато произнес:
– Ради Бога, не сердитесь! Я не хотел вас обидеть...
– Не надо извиняться, Йен! – истерически закричала я, оттолкнула от себя стул и взлохматила волосы, надеясь, что на шум прибежит Бьюджи и спасет меня от дальнейших необдуманных поступков. – Я понимаю, что вы не собирались подавать мне никаких эротических сигналов. Но поймите и вы, что я тоже не хотела давать вам повод для неверных выводов! И вообще вокруг меня в последнее время творится нечто невообразимое! Мама выгоняет из коровников на свободу чужих коров, словно какая-то «сдвинутая» чудачка из Гринписа; папочка, бросивший меня в двухлетнем возрасте, вдруг надумал посетить наш город.
– Боже мой, Порция! Почему же вы молчали об этом? – воскликнул Йен, вытаращив глаза.
– Отец не хочет меня видеть, – с горечью произнесла я.
Йен сочувственно покачал головой и погладил меня по плечу.
– Может быть, вам лучше присесть и выпить еще чаю? С этими восхитительными пончиками? – предложил он тоном доктора, успокаивающего опасную душевнобольную.
– Не смейте ко мне прикасаться! – вскинув руки, завизжала я. – Все мои родственнички – сумасшедшие! А Бьюджи, добрая душа, хочет мне помочь. Но от ее помощи становится только хуже. – Я перевела дух и взглянула на Йена. Он молчал, сочувственно кивая и скорбно причмокивая языком. – Вы единственный, кто способен еще владеть собой, и я не хочу вас потерять. Вы моя последняя надежда и опора!
Йен согласно кивнул, но не проронил ни слова.
– Я пришла к вам, спасаясь от всего творящегося вокруг меня безумства, – промолвила я, не в силах выносить затянувшегося молчания.
