– Как я должен объяснить ваш визит ко мне в столь ранний час? – спросил Йен, садясь за кухонный стол, на который он уже поставил чайник с горячим чаем и блюдо с пончиками. Волосы у него были взъерошены, глаза – усталые и красные от недосыпания, но тем не менее в 6:45 утра, когда незваные гостьи нагрянули к нему, он уже работал, сидя за своим письменным столом у окна.
– Я хочу узнать, каковы ваши намерения в отношении моей подруги Порции, – не задумываясь, огорошила его Бьюджи.
– Прекрати немедленно! – вскричала я, хлопнув ладонью по столу.
Бьюджи невозмутимо откусила кусочек пончика.
– А что особенного? Он уедет отсюда в конце лета. Вам обоим пора либо решиться на что-то, либо прекратить морочить друг другу голову. Вкусные пончики! Откуда они у вас?
Йен ошарашенно сказал:
– Из пекарни Сью Энн.
Бьюджи кивнула, отправила в рот еще кусочек и сказала, блаженно жмурясь:
– Просто объедение! Я лишь теперь их распробовала. – Она выразительно взглянула на меня и добавила: – Подлинный вкус можно познать только с третьего раза. Итак, Йен, я жду ответа на свой вопрос!
Бьюджи пронзила англичанина беспощадным взглядом.
Тот смущенно взглянул на меня и произнес:
– Извините, но я, кажется, не понял вашего вопроса.
– Я спросила, каковы ваши намерения в отношении Порции.
Йен раскрыл рот, закрыл его и растерянно посмотрел на меня. Но я тоже онемела. Бьюджи постучала пальцами по столу и воскликнула:
– Соображайте скорее, сэр! У меня в любой момент могут начаться схватки. И тогда вам придется принимать у меня роды.
Я беспомощно уставилась в потолок. Йен потер пальцами лоб.
– Не обижайтесь на мою подругу, пожалуйста, – промямлила я. – У нее временное помрачение рассудка из-за беременности. Все дело в гормонах... Правда, Бьюджи?
Моя подруга встала из-за стола и со вздохом промолвила:
– Что ж, свою миссию я выполнила, а вы поговорите без меня. Мне же срочно нужно справить малую нужду. Где здесь туалет?
Йен вскочил и вызвался проводить ее.
– Не надо, я сама найду дорогу, – сказала Бьюджи и вышла из кухни, подмигнув мне украдкой.
Йен откинулся на спинку стула и бессильно уронил руки.
Я закрыла пылающее от стыда лицо ладонями. В кухне воцарилась томительная тишина.
– Однажды меня подвергли аресту за то, что я бегала по студенческому городку голой, – наконец глухо сказала я.
– Не понял, – отозвался Йен, глядя на меня с опаской.
Я положила руки на стол и, усмехнувшись, объяснила:
– Я вспомнила об этом, пытаясь сопоставить самые унизительные эпизоды своей жизни.
