Кассав сформулировал закон, выводы из коего должны были послужить его страшным целям: люди сотворили богов – или, по крайней мере, способствовали совершенствованию и могуществу богов. Люди пали ниц перед безмерным творением собственных рук своих и разума, склонились перед волей богов, подчинились их желаниям и приказаниям; но в то же время обрекли их на смерть.
Боги гибнут… Где–то в безднах пространства плывут огромные мертвые тела… Где–то в пространстве медленно, в течение веков и тысячелетий замирают агонии…
Кассав мало путешествовал, но дух его странствовал, не признавая границ, и Кассав довольствовался этим.
Похоже, время мало что для него значило, если принять во внимание то, что было сказано о его фантастическом долголетии.
В один прекрасный день он отдал приказ.
Снаряженный по его повелению корабль отправился в Аттическое море.
На борту оказался и мой дед Дуседам, человек извращенный, но знающий; командовал кораблем капитан Ансельм, отец Николаса Грандсира.
Полученные инструкции отличались весьма странным характером:
Во что бы то ни стало требовалось разыскать умирающих богов античной Греции!
Я не случайно сказал – умирающих, ведь никто из языческих богов не мертв, в них еще тлеет искра жизни.
Постарайтесь же выслушать без содрогания одну из посылок того, что я называю законом Кассава.
Не люди рождены по прихоти или по воле богов, напротив, боги обязаны своим существованием человеческой вере. Умри вера, погибнут и боги. Но вера не гаснет, как обычная свеча, она вновь возгорается, обжигает, распространяется и агонизирует. Этой верой и живут боги, в ней черпают силу и могущество, если не самое форму своего существования. Так вот, боги Аттики не исчезли еще из сердец и душ человеческих: легенды, книги, искусство поддерживают тлеющие уголья, на протяжении веков подернутые лишь слоем пепла.
– Не ищите омерзительных мертвецов, – повелел Кассав, – но подберите раненых. Мне они пригодятся!
Вы читали мемуары несчастного Жан–Жака.
Что вы об этом думаете?
Я воздел дрожащие руки горе.
– Боже мой, верить ли, что они нашли?…
– Верьте! – с силой отозвался аббат Дуседам, – но только…
Тут речь его была прервана обмороком; едва очнувшись, аббат вновь потерял сознание – такой затяжной приступ слабости вызывал серьезнейшие опасения.
Брат лекарь испросил у меня дозволения применить энергическое средство, которое способно было привести больного в чувство, правда, тем самым сокращало его жизнь на несколько часов.
