Адриан подошел к ней поближе.
— Когда-то я менял Елене подгузники, — проговорил он с усмешкой. — А теперь… Теперь даже не знаю, что делать. Как вы себя чувствуете?
Опираясь на костыль, Фейт переступила порог ванной и сделала несколько шагов.
— Жива. Почти. Лучше отведите меня к своей маме до того, как начнется настоящая боль.
— Маме сейчас делают химиотерапию. Доктора говорят, что рак под контролем, но лечение вызвало осложнения. Ей давали лекарства от остеоартрита, повышенного давления и еще множества других болезней, и сейчас она очень слаба. Говорят, что после сеансов химиотерапии ей становится лучше, но… — Он тяжко вздохнул. — Все-таки ей лучше находиться в постели.
— Вы могли бы сейчас как-нибудь помочь своей семье? — спросила Фейт.
— Во всяком случае, я должен находиться здесь, вместе с ними.
Фейт внимательно посмотрела на него. Было очевидно: он считал себя виноватым из-за того, что четыре года провел вдали от семьи.
— Разве вы виноваты в том, что вас оклеветали? — сказала она. — Может, возьмете на себя ответственность за рак вашей матери, а также за войны и голод в Африке?
Он взглянул на нее с удивлением.
— И это вы та милая и покладистая женщина, которой похвалялся Тони?
— Возможно, когда-то я действительно была такой, — пробормотала Фейт. — Но теперь это в прошлом.
Миновав холл, они остановились перед закрытой дверью.
— Так вы представите меня вашей матери? — Она старалась не смотреть на Адриана. — Или мне войти без вас?
— Вы оказали бы мне величайшую услугу, — усмехнулся Адриан.
Немного помедлив, он постучал. Услышав голос матери, открыл дверь и пропустил вперед Фейт.
— Pobrecita![7] — воскликнула лежавшая в постели по жилая женщина. — Mi hijo es un idiota mayor[8].
Фейт улыбнулась:
— Solamente un idiota menudo, senora[9].
Хотя редеющие черные волосы матери были тронуты сединой, а на лбу пролегли морщины, она все еще смеялась как молодая.
— Мой сын наконец-то научился выбирать женщин. Для меня это самое лучшее лекарство.
— Ее зовут Фейт, — сказал Адриан. — Думаю, тебе понравилась бы любая женщина с таким именем. Может, мне оставить вас наедине, чтобы вы могли перемыть мне все кости?
— Нет-нет, ей надо побыстрее лечь в постель. И я теперь смогу спокойно отдохнуть, потому что знаю: ты в хороших руках, а завтра, Фейт, мы с вами поболтаем подольше, comprende[10]?
— Si, senora. Con su permiso[11].
Адриан повел Фейт к двери. Обернувшись, сказал:
— Мама, она не говорит по-испански. Она притворяется, чтобы произвести хорошее впечатление.
