В тот день, когда она, доведенная до отчаяния безжалостной нуждой, решилась просить работу в Уэстшипхэм-Холле, дворецкий слишком уж охотно согласился нанять ее. Кристина сразу заметила похотливый блеск в глазах тощего старика. Она не имела ни опыта работы, ни солидных рекомендаций, но, похоже, дворецкого это ничуть не смутило. Девушка догадалась, что он служил здесь еще при старом лорде. В те времена в замке так часто происходили пьяные оргии, что ни одна порядочная женщина не решилась бы даже приблизиться к этому месту.
Однако Кристина слышала из достоверных источников, что новый лорд – «граф-янки», как его прозвали в народе, – не волочился за служанками. Он и в самом деле не выходил из своего кабинета, зато целыми днями пил, сквернословил и на чем свет стоит поносил жестокую судьбу, своих предков, древние стены замка и всякого, кто осмеливался нарушить его уединение. Именно «граф-янки» распорядился нанять слуг и поваров. Кристина была готова работать и на сумасшедшего, лишь бы он платил ей наличными.
От порыва холодного ветра закачались верхушки стоявших вдоль тропинки деревьев. Девушку охватила дрожь. Она давно уже не носила жесткий корсет. Талия стала такой тонкой, что отпала нужда утягивать ее. К тому же за последние два года Кристина не приобрела ни одного нового платья. А вот на груди корсаж следовало бы зашнуровать посвободнее, поскольку грудь уже заметно округлилась и узкий корсаж стал ей тесен. Впрочем, девушка искусно скрывала это с помощью кружевной оборки нижней сорочки и платка. Кроме того, Кристина заметно похудела, что, конечно, не прибавляло ей сил. Когда кладовая в их доме окончательно опустела, она поняла, что должна немедленно найти работу, иначе они с матерью умрут с голоду.
Элеонор пришла в неописуемый восторг, узнав, что дочь нашла место в замке молодого лорда. Должно быть, Элеонор представляла себе замок таким, каким он был во времена ее юности: блистательным, роскошным, оживленным. Возможно, она воображала, что новый лорд не менее учтив и галантен, чем были когда-то молодой виконт и его брат. Опасаясь встревожить мать, Кристина не стала подробно рассказывать ей о своих новых обязанностях. Должность «домоправительницы» не слишком унижала достоинство молодой образованной леди, оставшейся по воле рока без средств к существованию. Но слово «поломойка» гораздо точнее характеризовало то, чем ей предстояло заниматься.
Кристина, едва переводя дыхание, прижала руку к боку. Боль усилилась после первого глубокого вдоха, но слегка отпустила после следующего. Девушка не предполагала, что лестничный марш и коридор такие длинные. На этот раз ей удалось ускользнуть.
