Слезы Кристины начали подсыхать, когда карета добралась до Сохо, но щемящая боль по-прежнему разрывала сердце. Ничего, не видя перед собой, девушка оперлась на руку Бена и вошла в дом. Кристина почти не сознавала, где она и что делает.
Громкие голоса, доносившиеся из гостиной, проникли в ее сознание. Увидев взволнованное лицо Лорны, выбежавшей навстречу, Кристина похолодела от ужаса.
– Матушка? Что с ней!
Что-то должно было случиться, Кристина предчувствовала это.
– С ней все в порядке. Ваш дядя здесь. Вам лучше поспешить.
Экономка не задала ни одного вопроса о Дамиане, поскольку бледное, опухшее от слез лицо Кристины дало ответ на худший из них. Обняв девушку за плечи, миссис Дуглас повела ее к гостиной, сделав знак адвокату, чтобы он присоединялся к ним.
Весть о приезде дяди не обрадовала Кристину. Он появился слишком поздно, чтобы принести хоть какую-то пользу кому-то, кроме Элеонор. Но вдруг он поможет вызволить из тюрьмы Дамиана? Подумав об этом, Кристина ускорила шаг.
Элеонор Мактавиш засветилась от счастья и гордости, когда дочь вошла в комнату. Едва ли она заметила, что глаза Кристины опухли от слез.
– Вот и она, Томас. – Элеонор взглянула на сидевшего подле нее мужчину. – Ну, разве я преувеличивала, говоря тебе, что она красива?
Посмотрев на вежливо улыбающегося мистера Аддерли, Кристина заметила сутулую фигуру, прислонившуюся к стене. Неистовая ярость захлестнула ее.
– Вы! – прошипела она, глядя на всклокоченного кузена. – Как вы осмелились прийти в этот дом после того, что сделали! Как вы вошли? Дамиан распорядился, чтобы вас близко не подпускали к дверям!
Но не успел Тадеус ответить, как мистер Аддерли поднялся и сделал шаг вперед.
– Это моя вина, Кристина. Я приказал слугам впустить его. Надо, чтобы он кое-что объяснил нам.
Кристина с трудом овладела собой и холодно посмотрела на дядю. В его серо-голубых глазах, точно таких же, как у ее матери, она увидела искреннее раскаяние. Томас Аддерли сохранил военную выправку, его скромная, но добротно сшитая одежда говорила о достатке и хорошем вкусе. Хотя дядя был очень серьезен, Кристине показалось, что он человек добродушный. С непринужденной грацией, унаследованной от матери, девушка протянула ему руку и присела в реверансе.
– Прошу прощения за то, что не сдержалась, сэр, но поступок вашего сына не заслуживает прощения. Лорд Уэстшипхэм имел полное право запретить ему появляться у дверей своего дома.
Томас Аддерли нахмурился, а Элеонор замерла, услышав слова дочери. Однако Тадеус лишь пожал плечами.
