— Нет, миледи, нет, не говорите так! — вскричала Мэри. — Откройте глаза! Взгляните на вашу малышку. Это же ваша дочурка, ваше дитя!
Кэтрин устало приоткрыла глаза, чтобы посмотреть на девочку, и слабая улыбка осветила ее измученное лицо. Потом женщина с трудом приподняла руку, чтобы дотронуться до розовой щечки ребенка.
— Она прекрасна, Мэри… Но отныне она… твоя… К тому же у меня не осталось надежды: он убьет меня, если узнает, что я… выжила… Так лучше… Он не должен узнать о моей дочери… Пожалуйста… прошу тебя… Обещай, что назовешь ее в память о м… — Голова Кэтрин дернулась, и с ее уст сорвался последний вздох, а из-под закрытых век на побледневшую щеку скатилась горькая слеза.
Леди Кэтрин умерла, соединившись наконец со своим возлюбленным Чарлзом. В комнате стало как-то необычайно тихо. Смахнув слезы, Мэри только сейчас заметила, что вся постель пропиталась кровью. Новорожденная, все еще лежавшая в безжизненных руках Кэтрин, смотрела на Мэри ясными голубыми глазами — точь-в-точь как у ее матери.
— Ну что же мне делать? — с грустью спросила повитуха. — Девочка в ответ расплакалась. Мэри нерешительно вздохнула.
Никто не ведал о новорожденной. Если дьявол прознает о ее существовании, то малышка никогда ничего не услышит о своей матери, о том, какой необыкновенной женщиной она была, как любила свою дочь. Мэри вспомнила слова Кэтрин о том, что дьявол, возможно, убьет мальчика. Что ж, если она не ошибалась, нынче же ночью ребенок лишится жизни, и такая же судьба ждет и эту малышку, если только…
Вдруг рука Кэтрин соскользнула с кровати, и Мэри заметила, что в ее пальцах что-то зажато. Протянув руку, повитуха вытащила золотую цепочку причудливого плетения — первый и последний дар Кэтрин новорожденной дочери.
Сомнения оставили Мэри — теперь она знала, что делать.
Нельзя потерять то, чего не имеешь.
Исаак Уолтон «Настоящий рыболов».
19 февраля 1815 года
«Уайтс-клуб», Сент-Джеймс-стрит, Лондон
Открыв дверь в клуб, лорд Роберт Иденхолл нахмурился: здесь было слишком много людей, чей монотонный говор заполнял, казалось, все углы нижних помещений.
А он-то надеялся поужинать в тишине и покое! Что ж, похоже, его ожиданиям не суждено сбыться.
Было довольно рано, часы еще не пробили восьми, а в Большой гостиной уже собралась целая толпа модно одетых мужчин и посетителей попроще, изо всех сил старавшихся привлечь к себе внимание. Почти все крючки в гардеробе, прячущемся под великолепной лестницей из красного дерева, были заняты. Браммел с приятелями, захватив место у полукруглого окна, выходящего на Сент-Джеймс-стрит, как обычно, потешался над каким-то беднягой, подсунув ему понюшку крепкого табаку, который всегда носил при себе в изящной шкатулочке, покрытой расписной эмалью. Дальше, в карточном зале, шла серьезная игра. Те, кто не принимал в ней участия, лениво наблюдали за игроками. Некоторые выигрывали за вечер целые состояния; другим же, напротив, не везло: фортуна отворачивалась от них, и несчастные спускали все до нитки.
