— Похоже, он не считает, что я представляю угрозу. Ну-ка, — он наклонился, — давай выйдем на свет, чтобы я мог тебя как следует рассмотреть.
Прежде, чем я успела этому воспротивиться, он подхватил Аполлона на руки и, распахнув ногой дверь, вошел в комнату, через которую мы какое-то время назад проникли на чердак. Свет? Мозги у этого парня были явно набекрень. Если не считать узкой размытой полосы падающего в окно лунного света, в комнате было темно, как в погребе.
— Для щенка ты выглядишь что-то уж слишком сморщенным, — проговорил он и успокаивающе погладил Аполлона по голове, внимательно разглядывая его в лунном свете. — Он, случайно, не страдает болезненным изнурением?
— У него нет поноса, если вы это имели в виду, — ответила я, подивившись про себя употребленному мужчиной странному обороту, и шагнула вслед за ним в комнату. Даже если он и был маньяком-убийцей, в чем я начала сомневаться, лучше было все-таки держаться к нему поближе, чтобы не оказаться в случае чего вновь запертой на чердаке.
— Он шарпей. Эта порода была выведена в Китае.
Мужчина почесал Аполлона за ухом, от чего тот тут же блаженно застонал.
— Я бывал на Востоке, и не раз, но мне еще никогда не доводилось видеть подобного создания, — в голосе незнакомца звучал откровенный интерес.
Аполлон спрыгнул с его рук на пол и, подбежав ко мне, дернул за шнурок кроссовки. Пока я поднимала его, мужчина запер дверь на чердак и, сделав несколько шагов, зажег газовый рожок на стене.
Газовый рожок! Я протерла глаза. Должно быть, при падении я ударилась головой сильнее, чем думала; у меня несомненно была галлюцинация. По прошествии стольких лет газовая лампа никак не могла работать в этом старом полуразвалившемся доме.
Я огляделась. Глаза мои раскрылись от удивления, когда я увидела, что комната полностью обставлена. Причем вся мебель была антикварной, начала века… только вот выглядела она абсолютно новой.
Я сплю и вижу сон, мелькнула у меня мысль. Иначе и быть не может… хотя никогда еще мой сон не был таким ярким и похожим на явь. Центр комнаты занимала кровать на четырех ножках и под балдахином. Большую часть натертого до блеска деревянного пола покрывали восточные ковры. В одном углу стоял вместительный гардероб, в другом на резной деревянной подставке возвышалось зеркало высотой в человеческий рост. На окнах висели зеленые бархатные портьеры. Вдоль стен тянулись полки, на которых были выставлены настоящие сокровища: вырезанные из двух китовых зубов пагоды, деревянная русалка, похожая на те, что некогда украшали нос кораблей, и целый набор миниатюрных механизмов — старомодные велосипеды, кареты и выглядевшая здесь странно неуместной модель, смутно напоминающая аэроплан.
