– Подожди! – Он повернулся к ней лицом, взял ее за руку и смотрел на нее одновременно изучающим и умоляющим взглядом. – Будет лучше, если ты все узнаешь от меня, а не соберешь по мелочам от нее…
Она поняла, о чем идет речь. Но Бенджамен помолчал, прежде чем продолжить:
– Ты слышала про бродяг, да? Поняла, что имела в виду миссис Рэмплинг?
Джеральдина покачала головой. Разве по одной фразе можно представить суть человеческих отношений, человеческой жизни?
– Честное слово, это совсем ни к чему… – начала она, но Бенджамен перебил ее:
– Позволь мне судить об этом. – Он мрачно усмехнулся. – Тебе не мешает знать, кто пытался тебя соблазнить.
Джеральдина коротко вздохнула.
– Так ваша мать была цыганкой?
– Да, цыганкой из Неаполя. Юная смуглянка, нечаянно встреченная отцом в роще на склоне Везувия.
– Она умерла?
– Умерла.
Бенджамен немного помолчал, прежде чем ответить:
– Да, умерла. На болоте. Говорят, замерзла.
Она тогда убежала от моего отца.
Все это Бенджамен произнес ровным, бесстрастным тоном, но Джеральдина почувствовала, что он кипит от гнева. У нее возникли новые вопросы, но она знала, что не имеет права задавать их.
В голову приходили пустые слова сочувствия, но она не произнесла их вслух. Бенджамен рассказал ей об этом совсем не потому, что нуждается в ее сострадании. И еще Джеральдина подумала, осознает ли он, что все сильнее сжимает ее запястье.
– Теперь ты поняла, почему я так разозлился, когда узнал, что ты днем куда-то ушла, – тихо сказал Бенджамен. – Хотя у нас с тобой совсем другие отношения. Ведь моя мать не хотела выходить замуж за моего отца.
Джеральдина приоткрыла рот от удивления.
– Но вы же сами говорили, что ваша мать жила здесь…
– Не по своей воле, поверь мне. Когда ее семья узнала, что она беременна, ее выставили вон. Мой отец привез сюда, и она жила здесь, пока я не родился. Понимаешь, она была совсем беспомощной. У нее не было ни денег, ни крыши над головой, ни родственников, никого!
– Понятно. – Джеральдина закусила нижнюю губу. – А… а когда она умерла, ваша мама?
Бенджамен нахмурился.
– Вскоре после моего рождения… Меня посылали в разные закрытые колледжи, пока мне не исполнилось восемнадцать. Потом, как я уже говорил, отец отправил меня учиться в Италию.
– А… а Александр?
Бенджамен вдруг заметил, что сжимает ее руку, ослабил хватку. И она, выдернув ее, стала растирать онемевшее запястье.
– Александр… – Он вздохнул. – Мы с Александром были очень близки. Вопреки распрям, которые бытуют между полукровными братьями в романах, у нас были отличные отношения. Он переживал не меньше, чем я, когда меня отправили из дому.
