— Не беда, — возразил рыжеусый, — потерпите сорок лет, а там привыкнете.
Я с отвращением отвернулся.
Через несколько дней, когда я сидел у знакомых и пил чай, в комнату вошел человек, в котором я без труда узнал рыжеусого.
— А, — воскликнул хозяин, — здравствуй, Никанор.
— Наше вам с кисточкой! — сказал рыжеусый, расшаркиваясь.
— Познакомьтесь. Это мой старый друг, Никанор Павлович.
— Очень приятно, — любезно улыбнулся я, — мы, кажется, однажды встречались.
— Гора с горой, как говорится, не сходится, — сказал Никанор, — а человек с человеком… хе-хе…
— Хочешь чаю, Никанор? — предложил хозяин.
— Нет, спасибо, я уже отчаялся.
— Он у нас первый весельчак, — нервно сказал хозяин, похлопывая Никанора по плечу. — Зубастый. Так и режет.
— Ну уж и весельчак, — потупился Никанор, — так. Середка на половинку.
— Ну, Никанор, ты все-таки выпей чаю. Ведь ты любишь. Вприкуску.
— Вприглядку, — сказал Никанор вяло.
— Ну так выпей рюмочку вина.
— Бувайте здоровеньки, как говорят хохлы.
Никанор налил стаканчик, щелкнул языком и выпил.
— Дай боже, чтоб завтра тоже! — сказал он, вытирая усы.
Я почувствовал беспричинную злобу. Мне захотелось вскрыть этого человека, как арбуз. Захотелось узнать, о чем он думает, чем живет, что делает. Захотелось узнать, есть ли у него что-нибудь там, за рыжими усами и оловянными глазами.
— Скажите, — спросил я, — как вы смотрите на новый закон о браке?
Никанор тоскливо заерзал на стуле и сказал:
— С точки зрения трамвайного сообщения.
Чтобы успокоиться, я заговорил с хозяином. Стали обсуждать достоинства и недостатки очередной выставки картин. Разговор не клеился. Фигура Никанора, уныло торчащая за столом, убивала малейшее проявление мысли.
— Не скажите, — заметил хозяин, — Серобаба — художник большой силы.
— Художник от слова худо, — сказал Никанор, раскрыв рыжую пасть, — xe-xte… Разрешите папиросочку, люблю, знаете ли, папиросы фабрики Чужаго…
Никанор оживился и порозовел. Он почувствовал себя душой общества.
— Есть такой анекдот. Приходит один человек к другому и говорит: «Чик». Это значит — честь имею кланяться. А другой ему говорит: «Пс» — прошу садиться… Хо-хо-хо… А знаете последнюю армянскую загадку?.. Зеленый, длинный, висит в гостиной и пищит?
Я закрыл глаза.
— Не знаете?.. Хе-хе… Ну так вот… Селедка. Зеленая, потому что покрасили, висит, потому что повесили, а в гостиной, чтоб трудней было отгадать.
Открыв глаза, я увидел, что Никанор корчится от приступов здорового, жизнерадостного смеха. Хозяин был бледен.
