— А как вы тогда объясните то, что произошло? Разве не вы говорили сами раньше, что юноша ни в коем случае не мог упасть с лестницы?
— Очень просто, шериф. То, что Джонатан не сам свалился с верхней галереи, не должно обязательно означать, что этого не произошло.
— Я не понимаю…
— Знаете, шериф, — сказал сэр Вальтер и изучил Слокомбе ледяным взглядом, — думаю, что вы очень хорошо знаете, куда я клоню. Я исключаю, что это был несчастный случай, который стоил несчастному Джонатану жизни, и я не могу также поверить, что он сам покончил с собой. Итак, остается только одна возможность.
— Убийство? — шериф произнес ужасное слово так тихо, что его было едва слышно. — Вы полагаете, ваш ученик был убит?
— Логика не оставляет другого вывода, — ответил сэр Вальтер, и горечь звучала в его голосе.
— Какая логика? Вы высказали только предположение, сэр, или не так?
— Для меня допустим только один вывод, — сказал сэр Вальтер и взглянул на бездыханное тело своего ученика внизу. — Джонатан Мильтон умер сегодня ночью жестокой смертью. Кто-то столкнул его вниз с балюстрады.
— Этого не может быть!
— Почему не может, шериф? Потому что это создает вам работу?
— При всем уважении, сэр, я протестую против этого заключения. После того как я услышал, что произошло, я без колебания поспешил сюда, чтобы выяснить обстоятельства смерти Джонатана Мильтона. Я знаю мои обязанности.
— Тогда и выполняйте их, шериф. Для меня ясно, что здесь было совершено преступление, и я ожидаю, что вы сделаете все, что в ваших силах, чтобы его раскрыть.
— Но… этого не может быть. Это просто невозможно, вы понимаете? С тех пор как я здесь шериф, ни разу в графстве не совершалось убийство.
— Тогда вам следует пожаловаться убийце Джонатана, что он не придерживался этого правила, — возразил сэр Вальтер едко. — Я со своей стороны не успокоюсь, пока не выясню, что действительно здесь произошло. Кто виновен в смерти Джонатана Мильтона, тот поплатится за это…
Скотт перешел с шепота на обычную силу голоса, так что теперь и внимание отца Эндрю было привлечено. Монах взглянул на него вверх, и сэру Вальтеру показалось, что он прочитал понимание в выражении его лица.
— Пожалуйста, сэр, — сказал шериф Слокомбе, чей голос теперь походил на мольбу. — Будьте благоразумны.
— Я никогда не был неблагоразумным, мой дорогой шериф, — заверил его сэр Вальтер.
— Но что вы задумали теперь предпринимать?
— Я велю изучить дело. Кому-то, кто не так боится правды, как вы.
