Оседлав Тайви и рассчитавшись с хозяином постоялого двора, он отправился прямиком в свое поместье. Выехав из города, Стервятник направил коня в лес и тот понес его к дому кратчайшей, хотя и трудной дорогой.
Радости Газеуса, пребывавшего в унынии последние девятнадцать дней, не было предела. А Слот много отдал бы за то, чтобы узнать, как пес невредимым вернулся с городского кладбища. Старая кормилица при появлении хозяина не выразила ни малейшего удивления - привыкшая еще к сумасбродствам Люгера-отца, она давно привыкла и к длительным отлучкам сына. Добродушно ворча что-то себе под нос, она отправилась в погреб за окороком и вином.
Молодая служанка была не столь опытна. Стервятник давно внушал ей что-то вроде суеверного страха и сейчас она смотрела на него, как на покойника, вернувшегося с того света, на спутанные волосы Люгера, принявшего ванну, и убедилась в том, что перед нею действительно хозяин из плоти и крови.
А вот тот обнаружил, что не может расслабиться даже в стенах своего родового поместья. Лицо магистра Глана преследовало его, как неотступный кошмар, и тяжким грузом лежало на сердце воспоминание о Сегейле и ласкавших ее темных руках оборотней.
Отобедав, он уединился в библиотеке, но недолго оставался в одиночестве. Газеус, единственный, кому было дозволено нарушать покой хозяина в любое время дня и ночи, вошел в библиотеку, толкнув головой дверь. Теперь пес выглядел настороженно. Он тщательно обнюхал Люгера, глухо ворча, и лег в углу, а не у ног человека, как это было всегда. Его поведение удивило Слота. Пес несомненно учуял какой-то новый запах и этот запах испугал его. Он ощутил присутствие чего-то чужеродного и враждебного, вторгшегося в дом Стервятника, а может быть, и в его тело.
Поведение Газеуса было первым свидетельством того, что Люгер действительно отмечен каким-то знаком, заключавшим в себе его изменившуюся судьбу... Люгер долго сидел, глядя на ровное пламя свечей, и понял, что отныне верной спутницей его ночей стала бессонница.
Он не заметил, как стемнело за высокими узкими окнами и провел в библиотеке большую часть ночи. Он отыскал на полках свитки старых географических карт, составленных еще до эпохи войн с северными варварами, и развернул их на столе.
Земмур оказался неопределенным пятном на далеком востоке, севернее Океана Забвения, а на некоторых картах вообще не был обозначен. Его западная граница даже не была нанесена на карты. Фруат-Гойм присутствовал только на одном, самом ветхом пергаменте, но зато сразу в нескольких местах, разбросанных вдоль океанского берега. Может быть, составитель карты был не слишком добросовестным географом или пользовался противоречивыми сведениями, во всяком случае, он унес тайну расположения Фруат-Гойма с собой в могилу.
