* * *
Дальше события развивались стремительно. Мучительная смерть настигла бабушку ранним утром, в четыре часа три минуты, в одиннадцатой палате.
Накануне она успела рассказать медперсоналу, что видела своего младшего внука, то есть меня, по телевизору: я читал восьмичасовые новости. То что я сделал такую стремительную карьеру на телевидении, страшно ее обрадовало. Она съела две мадленки и выпила целую кружку горячего шоколада, но, когда больной внезапно ощущает прилив сил, это еще не повод праздновать победу над болезнью: улучшение бывает обманчивым…
Короче говоря, в четыре утра нас разбудил звонок из больницы, и мама сомневалась, стоит ли сообщать ребенку, то есть мне, но сестренка Нана убедила ее, что детям следует говорить правду и что это тяжелое испытание будет для меня поучительным, ибо жизнь чрезвычайно жестокая штука.
Мы поехали в больницу. Снежные хлопья оседали на ветровом стекле. В городе все спокойно спали: на этот раз смерть обошла их стороной…
По больничным коридорам разливался ослепительный неоновый свет, от которого щипало глаза. Казалось, будто мы шагаем по вязкой тине и вот-вот в ней утонем, а потом, погружаясь все глубже, пробуравим землю насквозь, окажемся в межзвездном пространстве, и там нас зафиксируют телескопы, а подробности нашего путешествия с красочными снимками опубликует журнал «Пари Матч», и все люди будут про нас читать, сидя в приемной у дантиста…
Дежурная медсестра заверила нас, что бабушке досталась легкая смерть и если бы Всевышний поинтересовался ее мнением, то она предпочла бы умереть именно так: в глубокой старости, во сне, и никак иначе (вспомним несчастного Казимира).
Бабушкина вставная челюсть булькала в стакане с водой, а сама бабушка лежала, скрестив руки на животе. Вокруг головы у нее был повязан платок, чтобы рот не открывался, и из-за этого она была похожа на мультяшного персонажа. Жерар даже сказал, что она вылитая Ма Далтон [35], и мы все заржали, это было нервное. Мы сотрясались от смеха, пришлось даже присесть на кровать, и бабушкин матрас задрожал, будто она напоследок решила повеселиться вместе со всеми. И вдруг настала гнетущая тишина. Мама попросила нас с братом подождать в коридоре: бабушку надо было переодеть и подрумянить, чтобы она хорошо смотрелась на смертном одре…
Мы вышли из палаты. Жерар беззвучно плакал, глядя на снег за окном, и я принялся ходить туда-сюда, чтобы дать ему выплакаться наедине с самим собой. Слоняясь по коридору, я услышал, что какая-то женщина упавшим голосом повторяет: «Нет, этого не может быть», но, очевидно, слова ее не помогали, и «это» все-таки случилось…
