Он не любил японские мультики, потому что ни в одном из персонажей не узнавал себя, но мое общество было ему приятно, и, когда мама дала мне денег на именинный подарок, я купил ему красных рыбок.
Как он был счастлив! Он назвал их Жан Габен и Фернандель и в первый же вечер насыпал им столько корма, что аквариум переполнился и рыбки под тяжестью собственного ужина пошли ко дну.
На следующий день я застал его у аквариума с шариковой ручкой. Он подталкивал рыбок и шептал: «М-малыши, п-плывите».
– М-мне к-кажется, им з-здесь п-понравилось, – гордо сказал он.
Пришлось мне объяснить ему, что рыбки подохли. Он так опечалился, что я бегом помчался в магазин покупать ему новых. Выбрасывать Жана Габена и Фернанделя он напрочь отказался – привязал им на хвостики бирочки с именами, чтобы не забыть, и с нежностью положил в коробочку из-под галет «Сен-Мишель «, словно на морское кладбище. Очень скоро на дне коробочки остались только хрупкие рыбьи хрящики.
* * *
Это было ужасно, хуже не бывает. В мой день рождения, утром, сестренка Нана подарила мне курточку с нашивками, эполетками и орнаментом в виде синей птички на переднем кармане. Братец Жерар сказал, что в новой куртке я похож на этого пидора Траволту в савойском исполнении.
Братец не часто делает мне комплименты, поэтому я сразу понял, что куртка мне и в самом деле идет.
– Фредо, малыш, – сказала сестренка Нана, – я тебя приглашаю в ресторан. Мы пойдем вдвоем, как влюбленная парочка…
Мужчинам не каждый день выпадает обедать с такой красоткой, как моя старшая сестренка, и я сразу заулыбался во весь рот и почувствовал себя так, будто стою на каннской лестнице (хотя на самом деле все, конечно, происходило у нас в Южине, на проспекте Освобождения).
Прежде чем отправиться пешком в ресторан «Шатлен» (мы там уже один раз были – отмечали неудавшуюся помолвку дядюшки Эмиля со шлюшкой Люсьен Пуату, которая сразу же после торжественного ужина укатила на мопеде с местным тренером по плаванию), я застыл в картинной позе посреди двора и сделал вид, будто размышляю о чем-то чрезвычайно важном, хотя на самом деле просто надеялся, что Жожо, Азиз и Ноэль залюбуются из окна моей неземной голливудской красотой.
Я стоял, засунув руки в карманы и даже насвистывая, и вдруг сестренка Нана закричала: «Фредо, отойди!», и тут что-то мягкое шлепнулось на тротуар, отчего моя белая курточка стала белой курточкой в горошек, а лоб и щеки покрылись боевой раскраской, как у индейцев.
