— Это в ведьмы-то? — непритворно поразился Люсин.
— Счастья хочется, красоты, молодости… Непонятно? Помните, как несчастная Катлина натерла волшебной мазью Неле и Тиля Уленшпигеля? [17] Уже из одного описания можно судить, что в состав снадобья входили галлюциногены и другие наркотические вещества, вызывающие частичную анестезию.
— И у него была такая мазь?
— Насчет мази сильно сомневаюсь, а вот рецептов более чем достаточно, хоть отбавляй. Что не книга, то дюжина новых рецептов. Вас это в самом деле интересует?
— Самым живейшим образом. Дадите?
— Вам с молочаем, папоротником или предпочитаете белену?
— Если бы я мог хоть на минуту поверить! — невесело пошутил Люсин.
— Во что? — не поняла его Наталья Андриановна.
— Да в это, в вашу волшебную мазь. Ведь прелесть! Намажься с ног до головы и лети себе за тридевять земель… Смех, а такая версия многое объясняет. Вы не находите?
— Могу предложить другую, не менее интересную, — она не приняла шутки. — Маг-чернокнижник забыл заклинание и был унесен дьяволом. Как вам понравится? По-моему, здорово. Сюда и взрыв укладывается, и разбитое окно.
— Вы сердитесь, Наталья Андриановна? Я вас чем-то обидел?
— Просто мне сейчас не до юмора. Не то настроение.
— Я понимаю. Еще раз простите великодушно, если меня занесло.
— При чем тут это? — Она красноречиво глянула на часы. — Я понимаю: случай сложный, не за что ухватиться, вы озабочены, растеряны даже, но зачем же дурака-то валять? Какое вам дело до корешков, мазей и прочей, извините, ерунды? Разве в этом дело? Или вы надеетесь таким путем напасть на след?
— Вы правы, надеюсь. — Люсин выключил магнитофон и встал с осточертевшего ему кресла.
Наталья Андриановна тоже не замедлила подняться.
— Тогда не смею вам мешать, — с видимым удовольствием она повела занемевшими плечами. — Там, — указала на комодик с алфавитными ящичками, — полная картотека растений, с которыми работал Георгий Мартынович. Остается лишь угадать, на какой карточке значится интересующий вас корешок. Желаю успеха, а мне, извините, пора — люди ждут.
Оставшись переживать в одиночестве — он так и не понял, чем вызвана столь неожиданная реакция, — Владимир Константинович рассеянно выдвинул первый попавшийся ящик: Ива, Имбирь, Ирис, Иссоп… Сотня, если не больше, растений, и на каждое — десятки отдельных карточек. «Что ж, если нет другого выхода, можно попробовать, — рассудил он, — методом исключения. Не квинкефолиум, не кервель, не крестовник… Может, калган? Надо искать клубень, крупное корневище».
